Автор малюет на Селфманге, графоманю редко, в основном, если ничего не нашлось похожего почитать по фэндому. Бета - Victorialiya, весьма бережется. На дайри графоманский ник отделен от графического, но никакой особой тайны не делается, просто так удобней.
четверг, 19 февраля 2015
анкетки ) позже будут оформлены в отдельную экстру, либо в дополнение к третьей, с картинками
----
Имя: Шанс
Ориентация: гетеро, предпочитает женщин не человеческого вида (кроме ведьм), с девственницами не связывается
Инструменты: ударные
Музыка, предпочтения: все, что связано с ударными, очень любит джаз, рок-н-ролл, рок-оперы, стиль диско и выборочно - классическую музыку.
Танцы: бальные танцы, рок-н-ролл, хастл, диско
Еда: предпочитает высокую кухню: души творческих людей, достигших определенного уровня мастерства, при случае любит на десерт души глав государств или видных политиков.
Транспорт: машины класса люкс, на общественном никогда не ездит
Краткая биография: появился в 18 веке, первый из демонов, кто решил надолго объединиться с себе подобными, до создания группы путешествовал с бродячими артистами, приобретая опыт музыканта, контракты заключал с актерами, композиторами и певцами.
Скрывает от всех: что ищет женщину своей мечты
Пара слов: «Люди часто недальновидны, но стоит начать считать себя хитрее человека - как вы остались голодным и хорошо, если на свободе. Господин Михаэлис согласился бы со мной».
----
Имя: Легион
Ориентация: пробует все
Инструменты: бас-гитара, гроулинг
Музыка, предпочтения: тяжелый металл, классическая музыка, опера
Танцы: классические бальные танцы, клубный танец
Еда: любит здоровое питание - души профессиональных спортсменов, на десерт предпочитает адвокатов.
Транспорт: внедорожник, мотоцикл
Краткая биография: возраст умалчивает, но по отдельным фразам можно понять, что застал раннюю инквизицию, до встречи с Шансом зарабатывал адвокатской деятельностью в интересах преисподней, раньше часто был в составе церковных судов, увлекся музыкой в свободное время.
Скрывает от всех: любовь к небесно-голубому цвету
Пара слов: «Демон должен быть всесторонне образован. И еще мы никогда не заключаем договоры с женщинами и детьми - слишком непредсказуемо».
----
Имя: Пан
Ориентация: скрывает
Инструменты: струнные, синтезатор, акустическая гитара, программинг, перкуссия, безладовая бас-гитара
Музыка, предпочтения: очень любит флейту, экспериментальную музыку, экзотические и ритуальные инструменты, разделяет любовь Легиона к классике.
Танцы: исторический танец, рил; не афиширует, но отлично умеет исполнять strip-dance.
Еда: не делает культа, все скромно: души офисных работников, регулярно устраивает себе диету - души монахов любых конфессий, что требует определенных усилий, потому что приобрести их удается нечасто.
Транспорт: Кабриолеты, очень жалеет об исчезновении гужевого транспорта
Краткая биография: самая "темная" из "лошадок", никто не знает, когда и откуда он взялся, был встречен Шансом в лесу, когда подманивал своей игрой какого-то пастуха. Долго не соглашался стать участников группы, в итоге присоединился к составу позже остальных.
Скрывает от всех: увлечение цветами
Пара слов: «Люблю, когда мальчики отправляются в клуб развлекаться, я могу спокойно поиграть дома на ганлине».
----
Имя: Шило
Ориентация: гетеро, предпочитает неопытных и помоложе
Инструменты: акустическая гитара
Музыка, предпочтения: испанская гитара и гитары вообще, латиноамериканская музыка, кантри
Танцы: латиноамериканские, рок-н-ролл, диско
Еда: любит фастфуд - в основном души чиновников и церковных деятелей высших кругов, а также криминальных личностей всех мастей.
Транспорт: предпочитает паркур или скейтборд
Краткая биография: появился в середине 19-го столетия, позже подрабатывал по вызову на перекрестках, где и познакомился с проходящим мимо Шансом, который спас его от сделки с довольно опытным и хитрым блюзменом.
Скрывает от всех: является демоном-альбиносом, что считает сильным уродством и позором, поэтому красит волосы, брови и ресницы в черный цвет, а в кожу втирает специальные настойки.
Пара слов: «Бесит привычка Шанса тащить в постель каждую ведьму, особенно, если он приводит ее к нам домой, но мы давние друзья, поэтому терплю».
-----
Имя: Полуночник
Ориентация: пансексуал
Инструменты: электрогитара, акустическая гитара
Музыка, предпочтения: клавишные и духовые инструменты, рок-музыка всех направлений, фолк
Танцы: уличные танцы, ирландский степ
Еда: души людей помоложе, а также представителей всех субкультур.
Транспорт: метро, велосипед
Краткая биография: самый юный из пятерых, появился в 20-м веке, до того, как попал в группу, подрабатывал в музыкальной среде, предпочитая контракты с амбициозными новичками.
Скрывает от всех: сильную привязанность к одному из участников группы
Пара слов: «Легион постоянно таскает нас на концерты классической музыки, я не люблю, когда меня что-то заставляют слушать. Но он говорит, что если я не буду ходить, он уменьшит мою долю от общего дохода».
---------------
Общее:
Группа и образ жизни ее участников стали причиной раскола в мировоззрении множества молодежи как демонической, так и шинигами, и подвергаются регулярной жесткой критике со стороны опытных демонов, особенно высших кругов. Основные причины: нежелание заключать контракты с людьми, общение с местными Жнецами, и дружба между собой. Большому осуждению предается также то, что все пятеро предпочли осваивать музыкальные инструменты самостоятельно, не прибегая к врожденному умению демонов играть на чем угодно.
Днем передвигаться по городу любят в виде крыс, ночью - каждый своим любимым способом.
Живут в особняке в Подмосковье, уединенное место. Убираться раз в день приходит пожилая ведьма, постоянно ругает Шило за раскиданные всюду вещи и ставит ему в пример старших.
----
Имя: Шанс
Ориентация: гетеро, предпочитает женщин не человеческого вида (кроме ведьм), с девственницами не связывается
Инструменты: ударные
Музыка, предпочтения: все, что связано с ударными, очень любит джаз, рок-н-ролл, рок-оперы, стиль диско и выборочно - классическую музыку.
Танцы: бальные танцы, рок-н-ролл, хастл, диско
Еда: предпочитает высокую кухню: души творческих людей, достигших определенного уровня мастерства, при случае любит на десерт души глав государств или видных политиков.
Транспорт: машины класса люкс, на общественном никогда не ездит
Краткая биография: появился в 18 веке, первый из демонов, кто решил надолго объединиться с себе подобными, до создания группы путешествовал с бродячими артистами, приобретая опыт музыканта, контракты заключал с актерами, композиторами и певцами.
Скрывает от всех: что ищет женщину своей мечты
Пара слов: «Люди часто недальновидны, но стоит начать считать себя хитрее человека - как вы остались голодным и хорошо, если на свободе. Господин Михаэлис согласился бы со мной».
----
Имя: Легион
Ориентация: пробует все
Инструменты: бас-гитара, гроулинг
Музыка, предпочтения: тяжелый металл, классическая музыка, опера
Танцы: классические бальные танцы, клубный танец
Еда: любит здоровое питание - души профессиональных спортсменов, на десерт предпочитает адвокатов.
Транспорт: внедорожник, мотоцикл
Краткая биография: возраст умалчивает, но по отдельным фразам можно понять, что застал раннюю инквизицию, до встречи с Шансом зарабатывал адвокатской деятельностью в интересах преисподней, раньше часто был в составе церковных судов, увлекся музыкой в свободное время.
Скрывает от всех: любовь к небесно-голубому цвету
Пара слов: «Демон должен быть всесторонне образован. И еще мы никогда не заключаем договоры с женщинами и детьми - слишком непредсказуемо».
----
Имя: Пан
Ориентация: скрывает
Инструменты: струнные, синтезатор, акустическая гитара, программинг, перкуссия, безладовая бас-гитара
Музыка, предпочтения: очень любит флейту, экспериментальную музыку, экзотические и ритуальные инструменты, разделяет любовь Легиона к классике.
Танцы: исторический танец, рил; не афиширует, но отлично умеет исполнять strip-dance.
Еда: не делает культа, все скромно: души офисных работников, регулярно устраивает себе диету - души монахов любых конфессий, что требует определенных усилий, потому что приобрести их удается нечасто.
Транспорт: Кабриолеты, очень жалеет об исчезновении гужевого транспорта
Краткая биография: самая "темная" из "лошадок", никто не знает, когда и откуда он взялся, был встречен Шансом в лесу, когда подманивал своей игрой какого-то пастуха. Долго не соглашался стать участников группы, в итоге присоединился к составу позже остальных.
Скрывает от всех: увлечение цветами
Пара слов: «Люблю, когда мальчики отправляются в клуб развлекаться, я могу спокойно поиграть дома на ганлине».
----
Имя: Шило
Ориентация: гетеро, предпочитает неопытных и помоложе
Инструменты: акустическая гитара
Музыка, предпочтения: испанская гитара и гитары вообще, латиноамериканская музыка, кантри
Танцы: латиноамериканские, рок-н-ролл, диско
Еда: любит фастфуд - в основном души чиновников и церковных деятелей высших кругов, а также криминальных личностей всех мастей.
Транспорт: предпочитает паркур или скейтборд
Краткая биография: появился в середине 19-го столетия, позже подрабатывал по вызову на перекрестках, где и познакомился с проходящим мимо Шансом, который спас его от сделки с довольно опытным и хитрым блюзменом.
Скрывает от всех: является демоном-альбиносом, что считает сильным уродством и позором, поэтому красит волосы, брови и ресницы в черный цвет, а в кожу втирает специальные настойки.
Пара слов: «Бесит привычка Шанса тащить в постель каждую ведьму, особенно, если он приводит ее к нам домой, но мы давние друзья, поэтому терплю».
-----
Имя: Полуночник
Ориентация: пансексуал
Инструменты: электрогитара, акустическая гитара
Музыка, предпочтения: клавишные и духовые инструменты, рок-музыка всех направлений, фолк
Танцы: уличные танцы, ирландский степ
Еда: души людей помоложе, а также представителей всех субкультур.
Транспорт: метро, велосипед
Краткая биография: самый юный из пятерых, появился в 20-м веке, до того, как попал в группу, подрабатывал в музыкальной среде, предпочитая контракты с амбициозными новичками.
Скрывает от всех: сильную привязанность к одному из участников группы
Пара слов: «Легион постоянно таскает нас на концерты классической музыки, я не люблю, когда меня что-то заставляют слушать. Но он говорит, что если я не буду ходить, он уменьшит мою долю от общего дохода».
---------------
Общее:
Группа и образ жизни ее участников стали причиной раскола в мировоззрении множества молодежи как демонической, так и шинигами, и подвергаются регулярной жесткой критике со стороны опытных демонов, особенно высших кругов. Основные причины: нежелание заключать контракты с людьми, общение с местными Жнецами, и дружба между собой. Большому осуждению предается также то, что все пятеро предпочли осваивать музыкальные инструменты самостоятельно, не прибегая к врожденному умению демонов играть на чем угодно.
Днем передвигаться по городу любят в виде крыс, ночью - каждый своим любимым способом.
Живут в особняке в Подмосковье, уединенное место. Убираться раз в день приходит пожилая ведьма, постоянно ругает Шило за раскиданные всюду вещи и ставит ему в пример старших.
вторник, 08 апреля 2014
Название: В горе и в радости
Автор: анон-графоман
Бета: Victorialiya
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Себастьян/Сиэль, Гробовщик, упоминаются герои первого и второго сезонов
Категория: слэш
Жанр: повседневность, драма, юмор, флафф, немного стёба
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: У двух существ, вынужденных жить друг с другом на протяжении очень долгого времени, есть два выхода: уподобиться паукам в банке или найти способ существовать вместе.
Примечание: 1. Все персонажи, вовлечённые в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
2. Автор — флаффер и не знает слов ангста.
3. События в фанфике вытекают из событий второго сезона аниме, постканон.
Размещение: Где угодно, ссылку можно прислать по желанию.
-------------------
С тех пор, как Сиэль стал демоном, минула одна зима. Неполные пятнадцать лет — не тот возраст, за который любое существо, будь то человек или демон, приобретёт достаточно жизненной мудрости.
Первое время граф привыкал к своему новому состоянию и ничего не предпринимал, чтобы занять свою жизнь чем-нибудь сверхъестественным. Потом он вспомнил, что замечательные свойства Себастьяна, вроде умения быть в любом деле на коне, должны передаться и ему, как естественная способность каждого демона. И тогда можно будет наконец утереть нос дворецкому, который привык видеть в господине что-то вроде оранжерейной орхидеи. Но иллюзии рассеялись после первой же попытки сделать жаркое на обед, едва Сиэль взялся за дело в отсутствии слуги. Зато он опробовал другие свои новые преимущества: ожоги затянулись на глазах, боль исчезла мгновенно.
Вернувшись, Себастьян потянул носом воздух, поморщился, но ничего не сказал. Теперь он вообще говорил редко, их первый год после того, как Сиэль перестал быть человеком, прошёл в состоянии молчаливой холодной войны. Себастьян если и подавал голос по собственному желанию, то в нём слышался арктический холод, отвечал по большей части односложно и очень неохотно. Ему было невероятно жаль сил, которые он потратил на эту душу и в итоге остался ни с чем. Он не один раз клял про себя Клода, Ханну и Алоиса Транси, желая последнему вариться в самом большом котле самого жаркого места преисподней. И ещё сильнее желая лично помешивать в этом котле воду. Небольшое утешение приносили неудачные попытки Сиэля доказать свою значимость как демона, но ни разу Себастьян не подумал помочь ему советом. Поэтому, когда тот однажды ночью пробрался на крышу дома, чтобы в первый раз взлететь в ночное небо, подобно птице, то вскоре обнаружил себя на влажной земле, по уши в грязи, но совершенно невредимым.
— Пробуете себя в качестве камня? — не выдержал Себастьян, поджидавший в холле. — Я бы посоветовал в следующий раз лететь головой вниз, так интереснее.
Сиэль хмуро зашвырнул ботинок в угол и запахнул разодранное пальто поплотнее.
— В чём тогда смысл перестать быть человеком, если всё, что я получил полезного — способность моей шкуры быть всегда целой, да ещё различать запах всякой дряни, вроде тебя, на несколько миль вокруг, — проворчал он.
В ответ послышался вздох.
— Я надеялся, что мы избежим хотя бы вашего переходного возраста, но даже это вы прихватили с собой. Неужели господин думал, что моя идеальность родилась вместе со мной? Если бы вы изволили осматривать мою комнату не только на наличие спрятанных кошек, вы бы увидели на книжных полках научные труды, последние литературные новинки и многое другое. Я не готовился специально в дворецкие, но никто не стал бы заключать контракт с глупцом и белоручкой.
При последних словах он выразительно посмотрел на хозяина. Сиэль, тяжело взглянув исподлобья, снял второй ботинок.
— Сгинь, — тихо сказал он, и слуга тотчас сгинул.
Говоря о незначительной пользе своего положения, Сиэль слегка лукавил. Он чувствовал теперь многое из того, что скрыто от людей, ощущал, как тайные силы бродят в нём; не находя выхода, энергия переполняла его, но он не знал, как её выпустить на волю и обрести такие же чудесные способности, как у своего дворецкого, стать настоящим демоном — могущественным и ловким. Иногда что-то получалось внезапно и само собой, а потом так же пропадало. Он не мог повторить это по собственному желанию в любой момент и казался самому себе нищим, прикованным в двух шагах от богато накрытого стола и сундуков с золотом.
Как-то вечером, пробуя бегать со скоростью ветра, Сиэль очутился в считанные минуты на порядочное количество миль от дома, но обратно приплелся лишь под утро, волшебная скорость испарилась как раз тогда, когда он задумал вернуться. В другой раз он подумал, что хорошо бы увидеть на своём столе букет чайных роз вместо стоявших в белой вазе хризантем (Сиэль не любил их, и Себастьян отлично знал об этом). Хризантемы заколебались в воздухе, изменяя форму, — и вот, несколько великолепных роз радовали взор ровно пару минут, а потом осыпались трухой. Апофеозом стала попытка Сиэля, убрав на это время Себастьяна из дому с каким-то поручением, мгновенно прочистить дымоход над камином с помощью новых способностей. Когда тот вернулся, Сиэлю понадобилась вся выдержка, чтоб сделать невозмутимое лицо и никак не отреагировать на вопросительный взгляд слуги. Весь вечер он раздражённо слушал из своей комнаты, как дворецкий гремит чем-то внизу и невероятно долго возится с уборкой. Чуткие уши Сиэля с трудом выносили все эти поскрёбывания, шорохи и скрипы.
После этого экспериментировать он предпочитал вне дома.
У Себастьяна появилось много свободного времени, но лучше от этого не стало. Он не имел права далеко отлучаться без разрешения, а просить о чём-либо не позволяла собственная гордость. Большую часть суток он проводил в своей комнате, нередко размышляя о том, есть ли способы обрести свободу и если да, то какие. Выходило, что эти измышления не имели никакого толку: убить хозяина он не мог, сбежать тоже. Это угнетало. И было ещё кое-что, чего он не понимал.
Взгляд его стал задумчиво и подолгу останавливаться на Сиэле. Он поймал себя на мысли о том, что господин всегда что-то скрывает, словно шкатулка с секретом. Во-первых, он по-прежнему каждый вечер укладывался спать. Сон уже не был необходимостью, и Себастьян всё время озадачивался тем, что же тогда хозяин делает ночью, если всё-таки не спит?.. Во-вторых, Сиэль пока ни разу не поглотил ни одной души, всё, что он ел — завтрак, обед и ужин. Это тоже являлось загадкой, так как в обычной пище не было нужды. Но от обязанностей Себастьяна никто не освобождал, поэтому он по-прежнему готовил, а господин по-прежнему ел.
Дворецкий не был уверен, ощущает ли Сиэль голод демона, по лицу хозяина было трудно что-либо прочесть. Себастьян не любил бессмысленные, по его мнению, вещи, а сейчас он даже не мог понять, является склонность господина есть бессмысленной или нет. «Англичане! — презрительно думал он. — Мир перевернётся, но в пять часов им всё равно подавай чай».
Самого Себастьяна подтачивал голод, хотя и не такой сильный, как он мог ожидать. Пока что он не особенно размышлял над этим, главная проблема — что делать дальше — куда больше занимала его...
После первого полёта Сиэля с крыши старший демон поневоле стал с любопытством наблюдать за развитием событий. Своих услуг в качестве наставника он по-прежнему не предлагал. Но мальчишка обладал упорством не меньшим, чем у него самого, и кое-что даже начало получаться: один раз он завис в воздухе на целых две минуты! Себастьяну очень хотелось видеть кровоподтёки и синяки — результаты таких полётов, однако, к его разочарованию, всё затягивалось раньше, чем Сиэль успевал вернуться в дом.
На месте они в то время не сидели, хозяин желал путешествовать; и таких крыш было не две и не три, а гораздо больше. Были даже египетский сфинкс и статуя Свободы, так называемый полёт с последней стал особенно впечатляющим. Желание дворецкого исполнилось с лихвой, одними синяками там не обошлось. Он, вопреки логике, втайне даже понадеялся, что после такого Сиэль не соберёт себя воедино. Надежды не оправдались — шкура демона была крепка и обновлялась исправно. Порой Себастьяну с грустью вспоминался Леватейн. Наверняка меч исчез вместе с Ханной, и об этой потере он сожалел не меньше, чем о своём рабстве.
Однажды усилия графа увенчались успехом: в одну из спокойных летних ночей дворецкий в своей комнате подскочил от оглушительного победного вопля, бросился к окну и увидел, как господин распугивает в воздухе сов над садовыми деревьями. Полёт больше походил на рывки подстреленной вороны и завершился падением в кусты, но в те моменты Себастьян, к своему удивлению, испытал настоящую гордость за Сиэля и чуть не кинулся в сад, потом застыл у порога, одёрнул себя и уже степенно встретил ползущего хозяина на лестнице. Судя по всему, у того случился перелом правой ноги; через пару часов, по предположению Себастьяна, кость должна была срастись.
Лицо слуги ничего не выражало. Сиэль дополз до верхней ступеньки, приостановился и пригладил взлохмаченные волосы.
— Я тебя не звал, — высокомерно бросил он.
Тот, молча улыбаясь, посторонился. Уныние постепенно начало рассеиваться.
В последующие пять лет Себастьян, казалось, понемногу сменил гнев на милость. К нему вернулась старая привычка выражать своё мнение даже тогда, когда хозяину было всё равно, что думает его неугомонный вечный спутник. Сиэль дерзил в ответ, но дворецкий больше не был настроен вести войну, поэтому такие пикировки стали всё больше перерастать в нормальную беседу. Пару раз случались серьёзные ссоры, и однажды они не разговаривали целый месяц, но лёд между ними уже растаял, и жизнь восстановила своё мирное течение.
Через какое-то время скитаться по разным частям света стало скучно, тогда Сиэль велел Себастьяну подыскать уединенное местечко в Англии. Графу не удалось стать космополитом, в отличие от своего дворецкого, он чувствовал, что у него ещё есть дом — место, куда тянет вернуться, где бы он ни был.
Так господин со слугой и встретили двадцатое столетие вместе с его переменами, войнами и открытиями. Себастьян предпочёл фраку дворецкого более современную одежду, белые перчатки исчезли — ему не в первый раз было видеть, как времена стремительно меняются, и не в первый раз он менял свой облик вместе с остальным миром. Для него тот вступил в очередную фазу, и Себастьян с искренним любопытством наблюдал за процессом, он сравнивал, оценивал, анализировал, что-то одобряя, а что-то нет.
Сиэлю приходилось сложнее. То, что было привычным в его человеческой жизни, постепенно становилось другим: люди, города, окружение; он стал чаще сравнивать прошлое с настоящим. Всё это время он не упускал из виду своих старых знакомых и друзей, тайно следя за их жизнью, и когда до него дошла весть о гибели Сомы, юный демон остро почувствовал, что начался процесс, который нельзя остановить, и отныне никогда не будет, как прежде. Агни ненадолго пережил своего хозяина; в пятьдесят от болезни скончался Бард, через несколько лет ушла Мэйлин, потом были Финни, Элизабет, остальные люди, которых он знал когда-то и по-своему любил... Дольше всех прожили Лау Тао и Лан Мао, но вот и они исчезли, а он продолжал существовать таким же, каким остался в день своей человеческой смерти, разве что по годам это был давно уже не мальчик.
Он стремился скрыть свою растерянность за постоянным сидением в библиотеке, вечный бич — скука и тоска, постепенно подбирался всё ближе и ближе. Себастьян видел, как Сиэль вступает на путь, по которому давно шёл он сам, и невольное сострадание змеёй вползало в тёмную демоническую душу. Он долго колебался в своём желании помочь и однажды не выдержал, ловко намекнув, что его прошлое довольно занимательно, уж получше всякой третьесортной беллетристики, которую хозяин зачем-то читает. Тот клюнул на эту уловку, и Себастьян принялся развлекать его рассказами о своей жизни. Сиэль внимательно смотрел на него, ловя каждое слово, — всё это очень понравилось старшему демону, чей возраст оказался таким давним, что граф удивлялся, как тому вообще интересно жить на свете.
— Всякое бывало, — говорил Себастьян, — иную сотню лет я мечтал пролежать, закопавшись в ил, как лягушка зимой, чтоб не видеть и не слышать копошение людей на планете. Я думал, что знаю о них всё — невыразимо скучно! И вкуса никакого.
От внимательного слушателя не ускользнуло это «думал».
— Потом я ответил на ваш зов, — пояснил свою мысль Себастьян. — И моя жизнь… переменилась.
Он замолк. Сиэль тактично не стал спрашивать, в какую сторону она переменилась, он не был уверен, что хочет слышать ответ.
Себастьян, как выяснилось, нередко попадал в истории то сам по себе, то благодаря тем, к кому имел свой интерес. Столетий его было достаточно для рассказов не на один год. Он знал важных персон разных веков, был свидетелем гибели одних государств и рождения других, начала и конца войн, знаменующих переломы в истории; был сам зачинщиком не только чумы в Европе, но и других больших и малых бедствий, доставлявших когда-то множество блюд к его демоническому столу. Перед его глазами вершилось немало значимых событий, которые не были отражены ни в одном учебнике истории и не зафиксированы ни в одном документе; Себастьян и многие другие, как подобные ему, так и иного рода существа, нередко вмешивались в судьбы людей, оставаясь при этом незамеченными для любых летописцев. У Сиэля дух захватило, когда он осознал, какой великолепный источник сведений имеет под боком.
Иногда Сиэль просил сказать лишь начало истории, а потом пытался угадать, как поступил сам Себастьян или же другие участники. Его острый ум требовал применения на практике, да и старшего демона это отчасти тоже развлекало. Сиэль стал с удивлением замечать, что всё больше узнаёт собеседника с разных сторон. Кем для него был раньше Себастьян? Демон, отлично умеет готовить, справляется с самыми сложными заданиями, любит кошек и, не задумываясь, убьёт по приказу хозяина кого угодно… Теперь же перед ним открывалось умное, древнее и чрезвычайно интересное существо, полное загадок, гордое и хитрое, с удивительными приключениями в своей долгой жизни.
Он вдруг понял, какими мимолётными тенями являлись в глазах Себастьяна люди, сыгравшие для самого Сиэля немалую роль в его прежнем существовании. Только спутник Сомы, по мнению господина, значил более, чем другие — однажды дворецкий обронил фразу: «За всю мою жизнь Агни был единственным, кто научил меня...». Развивать мысль он не стал, и Сиэль потом часто вспоминал эти слова, размышляя, что же имелось в виду.
Что касается морального облика Себастьяна, который, как и положено демону, оставлял желать лучшего, — здесь особо удивляться не приходилось, да и они с хозяином были под стать друг другу. Раньше господин отказывался это признать, считая себя благороднее и честнее, даже в качестве демона, и только годы невольных размышлений о своей жизни постепенно показали всё заблуждение.
Но некое благородство было свойственно и дворецкому, хотя из-за огромной доли лукавства, самолюбия и привычки любым способом утаить всю правду, разглядеть его мог не всякий, «да» и «нет» в устах демона приобретали множество оттенков. Своему господину он служил как мог верно и не заглядывался на другие души. Такую преданность Сиэль оценил по достоинству, лишь пообщавшись с другими демонами, с тех пор в его сердце продолжала теплиться жалость к несчастному Транси, которого предал собственный слуга. Граф Фантомхайв ничего не знал о последней битве двух дворецких, не знал и о предсмертных словах Клода, он считал Фаустуса исключительной сволочью, Ханну — бессовестной интриганкой, близнецы представлялись ему на редкость ко всему равнодушными, а Себастьян был исключением из правил.
Чем яснее Сиэль видел, каков на самом деле его слуга, тем больше отступали назад сомнения и недоверие. Настоящий Себастьян был созвучен ему самому, постепенно переставал казаться отстранённым и далёким. Времени у них имелось в избытке и, забыв каждый о своём положении, они всё чаще проводили дни в совместных попытках развлечь себя.
Благодаря таланту Себастьяна как рассказчика Сиэль даже изволил весело расхохотаться, чего с ним не случалось ещё ни разу с тех пор, как они встретились. Дворецкому давно как-то приходила мысль, уж не продал ли мальчишка свой смех заодно с душой… И вот сейчас он почувствовал, что готов говорить неделю подряд, только бы снова увидеть, как хозяин заразительно смеётся, хватая его за рукав и запрокинув голову. Смех разносился по комнате, выплёскивался в коридор, отражался от стен, от окон, изгоняя так долго обитавшие тут мрак и тишину. Старый дом будто ожил, Себастьян и сам тогда невольно улыбнулся в ответ, блеснув при этом небольшими аккуратными клыками.
Как-то раз в саду, где они болтали, сидя на скамейке, Сиэль в приступе веселья невольно уткнулся лбом прямо в грудь своего дворецкого, а тот взял и погладил темноволосую макушку. Его жест заставил Сиэля тут же отстраниться и замолчать… Позже он старался сидеть подальше, да и смеяться предпочитал реже. Но то, что происходило между ними, никуда не исчезло. Погладив однажды, Себастьян ощутил потребность повторить это ещё раз. И ещё. Терять было нечего, а подобные вещи доставляли редкое в его нынешней жизни удовольствие, и он спешил это получить. Себастьяну явно надоело каждый раз одёргивать себя, и в один из дней, рассказывая что-то господину, он вдруг сказал:
— Садитесь ко мне, так будет удобнее для нас обоих.
Поколебавшись, хозяин начал было придвигать свой стул с прямой спинкой, но Себастьян остановил его, жестом заставил подойти и усадил рядом с собой в широкое кресло, приобняв одной рукой. И продолжил речь. Тот сидел напряжённый, как струна, затем постепенно такое положение стало казаться Сиэлю естественным.
Они не делали ничего предосудительного, Себастьян когда-то даже носил его на руках, в конце концов, он до сих пор помогал мыться и одеваться, почему бы им не сидеть вот так?
Очнулся Сиэль, когда уже было поздно: в какой момент их лица слишком близко очутились друг к другу — он точно не уловил, но отчётливо запомнил, как разглядел в мельчайших подробностях чёрные зрачки Себастьяна и мелкие морщинки в уголках лучистых глаз. Тот потом никак не объяснил своё поведение, он держал себя так, словно ничего особенного не случилось, и это в порядке вещей — они с господином крепко обнимаются, будто друзья после долгой разлуки. Только вот поцелуй явно не имел с дружеским ничего общего.
Сиэль даже не сразу осознал, что происходит. Он слышал про всякие пороки, не первый день жил на свете и до сих пор считал себя выше подобных вещей. Когда неожиданно пришло понимание, почему Себастьян интересует его намного больше, чем должен интересовать даже друг, а не то что слуга, он подумал — это от долгого одиночества, они всегда держались подальше от остального мира. Загнав опасные мысли внутрь, он повесил на них большой амбарный замок, который висел целых полгода. Пока однажды вечером, поднимаясь по крутой лестнице в спальню, Сиэль случайно не оступился. Это бывало и раньше: в прежних случаях дворецкий просто стоял и безучастно смотрел, как хозяин, не проронив ни слова, поднимается, поправляет одежду, а потом так же молча следовал за ним дальше. Сейчас, впервые с тех пор, как Сиэль стал демоном, Себастьян кинулся на помощь, и амбарный замок тотчас рассыпался в пыль...
Новый поворот в их жизни господин, по обыкновению, сделал одной фразой.
Взаимное притяжение, возникшее ещё в давние дни и прервавшееся после известных событий в поместье Транси, появилось снова, но теперь оно не просто возникло, а стремительно нарастало — это чувствовали оба. Что-то должно было случиться, и оно случилось: в заброшенном охотничьем домике, который они порой навещали, отправляясь в долгие прогулки по лесу. Сиэль знал, что его слуга откровенно скучает в таких бесцельных молчаливых походах, и обычно не мог отказать себе в удовольствии продлить их подольше.
В этот раз Себастьян сам предложил пройтись, господин по старой привычке даже не подал виду, что удивлён. Он лишь молча кивнул. Себастьян взял с собой большую корзину для пикника, Сиэль удивился ещё сильней — они никогда не устраивали пикников. И опять он не стал задавать никаких вопросов. Они долго шли, пока, наконец, вдали не показался старый дом, окруженный деревьями.
Сиэль стоял у порога, вдыхая стылый осенний воздух, пока Себастьян молча разжигал камин. Он не подвинул к нему два кресла, как делал это раньше, а вытащил из корзины пару пледов, постелил их перед огнём… Господин наблюдал, до сих пор не проронив ни слова, пока тот не покончил со всеми приготовлениями и не поднялся с колен.
— На что это похоже? — вдруг спросил Сиэль.
Себастьян будто ждал вопроса.
— У нас это будет похоже на танец, — уверенно ответил он.
Вспомнив их первый урок танцев, Сиэль едва не фыркнул, но вовремя понял, что его спутник находится сейчас в редчайшем настроении, какое у него бывало лишь при общении с кошками. Он подумал, что сегодня узнает ещё одного Себастьяна, пока неизвестного, а потому немного пугающего и таинственного. В воцарившейся тишине оба смотрели друг на друга чуть настороженно, словно виделись впервые, пока расстояние между ними не сократилось до нуля. Сиэль и раньше чуял особый запах Себастьяна, научился распознавать его среди прочих, втайне ему нравилось, как пахнут его кожа, волосы, дыхание, и сейчас, когда они касались один другого, эти ароматы усилились и словно окутали облаком. У него даже невольно мелькнула мысль, почему это Уильям Т. Спирс так нелестно отзывался о запахе демонов?..
Наконец, рубашки уже были расстёгнуты, галстуки лежали на полу, и этот новый Себастьян становился с каждым движением всё ближе. Но тут в душе графа подняла голову гордость. Он чуть отстранился, посмотрел прямо в горящие глаза и сказал, что освобождает дворецкого от бессрочного контракта. Спать со слугой ему внезапно показалось совершенно недопустимым. В ту минуту он был доволен собой, считая, что обретёт таким образом безграничное уважение и вместо вечного раба получит спутника, который останется с ним уже по своей собственной воле и равный ему.
Но Себастьян отшатнулся. Руки его разжались, он переменился в лице: в глазах полыхнула какая-то дикая радость, и в ту же минуту демона как ветром сдуло. По комнате пролетел ледяной порыв, дверь со скрипом закачалась на петлях, а огонь в камине отчаянно заметался. Сиэль так и остался стоять в распахнутой рубашке, оцепенев и не в силах сказать ни слова…
* * *
Прошёл день, затем ещё один. Даже годы спустя Сиэль неохотно вспоминал подробности этой поры: утром он уходил в лес, а под вечер снова возвращался туда, где оставил его Себастьян — весь в грязи, бледный, с налипшей к коленям и подошвам сапог землёй пополам с засохшей травой, хвоей и опавшими листьями.
К вечеру второго дня он уселся в темноте за стол и, не мигая, стал глядеть в одну точку. Можно было прожить без пищи, без воды, холод и сырость не угрожали опасностью заболеть, он не нуждался ни в чём — так ему казалось раньше. Теперь же выяснилось, что нуждался. Но что он мог сделать?..
Когда он уже собрался направиться в своё отныне пустое и одинокое жилище, Себастьян неожиданно возник на пороге: мрачный, тёмный, словно закутанный в морозную ночь; в руках его был небольшой свёрток.
— Чёрт с тобой, — сказал он кратко.
Сиэль поднял на него сухие глаза и в грубых выражениях велел убираться. Силуэт в дверном проёме не шелохнулся.
— Здесь чистая одежда. Переоденься, — чёрная рука в перчатке кинула свёрток на стол.
Тот проскользил по поверхности и мягко ткнулся Сиэлю в руку.
— С чего вдруг ты передумал?
Себастьян заговорил не сразу. Ответ являлся слишком очевидным, и демон думал, как бы высказать его в наиболее обтекаемой форме.
— С того же, с чего и ты хранишь единственную фотографию, где я стою рядом с тобой, — наконец сказал он, чувствуя себя при этом героем какой-то идиотской мелодрамы.
— Постоянно забываю её выкинуть, — проворчал тот.
На это ничего не последовало. Сиэль отметил его упорное «ты» и некоторое время обдумывал случившееся, попутно размышляя о том, как Себастьян узнал, что старый снимок ещё цел, он-то думал, что спрятал фотографию достаточно надёжно.
— Мне плевать, есть контракт или нет. Но я вижу, ты успел обзавестись привычкой прислуживать, — ухмыльнулся граф. — Стоит подумать, принимать ли тебя обратно... И если я решу в твою пользу, будь добр слушать приказы и обращаться ко мне соответственно!
— Для свободного демона не лучшие условия, — с издёвкой заметил Себастьян.
Сиэль уже подавил волнение и привёл в порядок свои чувства (всё-таки не в первый раз его оставляли с намерением уйти насовсем), и сейчас пообещал себе, что отныне долго не даст этому чёрту спокойной жизни.
— Свободным ты будешь за дверью, а здесь, передо мной, ты тот, кем и был два дня назад, — отчеканил он.
При этих словах в лице Себастьяна что-то дрогнуло. Он подошёл ближе и, чуть помедлив, поклонился так низко, чтобы не было видно, как он смеётся.
Всё произошедшее, разумеется, не означало, что Себастьян собирался пустить события по воле волн. Новая игра ему нравилась, к тому же теперь он имел право требовать — и потребовал, заявив, что времена нынче таковы: все работники или слуги имеют выходные дни, а также законные свободные часы от работы. Сиэль поднял бровь и ответил, мол, да, где-то он читал подобное, но какое это имеет отношение к ним? В таком случае, отметил Себастьян, господин прекрасно может сам за собой убирать, наколдовывать себе новую одежду или вообще носиться сгустком атомов в вольном эфире и ни в чем не нуждаться.
После продолжительного спора обе стороны пришли к соглашению: Себастьян исполняет обязанности дворецкого до девяти часов вечера, а до утра волен делать то, что пожелает.
— До четырёх утра, — уточнил Сиэль.
— Семи, — не согласился Себастьян.
— Пяти.
— Полседьмого, господин, и это моё последнее слово.
— Хорошо, пусть будет шесть. Не забывай, кто пришёл первым. Поэтому последнее слово за мной.
И Себастьян, не произнеся ничего в ответ, опять очень низко поклонился.
Позже дворецкий в минуту откровенности объяснил, почему исчез, едва Сиэль разорвал контракт. Он так долго мечтал о свободе, что даже искренне привязавшись к господину, не мог до конца смириться со своим рабством у того, чью душу когда-то считал своей собственностью.
Итак, едва путы спали, Себастьян поспешил скорей ретироваться, не думая ни о чём. Словно чёрт, внезапно вырвавшийся из рук экзорциста, он в тот же миг унёсся прочь, взлетел ввысь и радостно помчался вместе с ветром куда глаза глядят. Полёт длился долго, демон кувыркался в пронизывающих потоках воздуха, разрезал острым крылом облака, его победный клич слышали даже в аду, он не менее двух раз обогнул земной шар и облетел весь Млечный Путь, прежде чем решил спуститься.
А спустившись, захотел зажить прежней вольной жизнью. Но почему-то удовольствия не испытал. Добыв пару душ по инерции, Себастьян не ощутил ничего особенного. Ему не хотелось ни напускать болезни на людей, как прежде, ни скитаться по милым сердцу пустыням и горам преисподней, о новом же контракте на новую душу он и думать не желал. Вместо этого в голову лезли посторонние мысли, что сутки с лишним не менялось постельное бельё, на кухне — неприбранная посуда, а его самого ждёт господин.
Демон ещё какое-то время промучился, размышляя, к какой жизни его влечёт больше: той, которую он оставил, или же нынешней. Ему казалось странным уже то, что он вообще об этом думает. Он должен быть счастлив, его унизительное положение окончено, цепи разорваны! «Да, — решил Себастьян, — я должен быть счастлив, наконец-то я обрёл свободу». И через день полетел в обратном направлении.
О том, что он, превратившись в бесплотную тень, не без тайного злорадства позволил себе понаблюдать, как Сиэль с потерянным видом бредёт по лесу, Себастьян благоразумно умолчал. В какой-то момент ему даже захотелось показаться из-за деревьев, потом он передумал и совершенно вовремя: его гордый бывший хозяин вдруг беззвучно заплакал, утирая грязными руками слёзы со щёк. Это было зрелище, на которое Себастьян и не надеялся (позже, когда в мире появились маленькие фотокамеры, демон очень жалел, что одной из них не было тогда в его руках). Ещё несколько лет назад он бы окатил господина презрением за подобную слабость, теперь же его демоническая душа почувствовала глубокое удовлетворение. Но и Сиэль никогда не упоминал о мелькавшей среди деревьев тени, заметной только нечеловеческому глазу, он живо приметил её и в то же мгновение понял, как следует поступить, ибо другого шанса могло и не представиться… Так что Себастьян подлетал к охотничьему домику будучи уверенным, что сделал правильный выбор и вернулся в подходящий момент.
То, что так и не свершилось между ними, произошло позже, однажды вечером на исходе зимы: Сиэль наблюдал, как Себастьян стоит у окна, сквозь морозные узоры всматриваясь в февральскую синеву. Почувствовав пристальное внимание хозяина, он обернулся, и в этот момент собственные выдержка, гордость и холодность показались Сиэлю такими ненужными, что он подошёл и прислонился головой к его плечу. Тот не стал изображать недоумение или открыто торжествовать. Он прижал его к себе, и едва заметное отчуждение, которое ещё оставалось у обоих, испарилось окончательно...
Ночью Сиэль, задумчиво приглаживая растрепавшиеся волосы Себастьяна, спросил:
— Ты когда-нибудь спишь?
— Так, как люди — нет.
— Я помню, как это делать. Закрой глаза и долго думай о чем-нибудь по-настоящему приятном. И не шевелись, лежи тихо.
Взгляд тёмных глаз медленно скользнул по нему, потом они закрылись, и Сиэль подумал, что раньше никогда не встречал такого бледного и прекрасного лица. Невольно в его голове пронеслась вся их история, с момента встречи и до нынешнего вечера. «Как много с тех пор изменилось, — размышлял он, — словно это и не с нами было. Помнится, однажды я чуть не выстрелил в него из пистолета, когда он полез меня утром будить, даже когда-то считал тварью, не имеющей ничего общего со мной. Потом Себастьян казался мне таким похожим на отца, я верил ему во всём и как же был жестоко разочарован!.. А сегодня он лежит в моей постели с моего же согласия. Когда наступил момент, в который тварь стала самым близким, что у меня есть? Характер-то не изменился ни на йоту, как был занозой в заднице, так и остался». С этими мыслями он постепенно начал засыпать. Сон давался теперь нелегко, и Сиэль берёг эту оставшуюся от прежней жизни способность, как что-то очень дорогое.
Рано утром он испытал новое чувство, впервые проснувшись обнажённым и не один: Себастьян ровным дыханием согревал его затылок. Стараясь не шевелиться, Сиэль вновь закрыл глаза, а когда опять открыл, за окном уже светало. Часы показывали начало девятого, дворецкий стоял возле постели одетый, причёсанный и торжественно держал в руках поднос с дымящейся чашкой.
Пока Сиэль раздумывал, что сказать в этом случае и надо ли вообще, тот аккуратно поставил поднос на постель, склонился и поцеловал его руку. Такой почтительности Сиэль не помнил со времён, когда ещё был человеком.
— Не будь идиотом, я тебе не барышня, — только и буркнул он.
— И мне известно об этом лучше, чем кому-либо.
Сиэль поднял строгий взгляд — не смеётся ли? Но на лице собеседника не было и тени усмешки; подождав, пока чашка не опустеет, он объявил, что занятия начнутся через час.
— Какие ещё занятия?..
— Пора возобновить ваше образование, как культурное, так и физическое. Вы слишком отстаёте от века, это стыдно и недостойно приличного демона.
* * *
И занятия возобновились. Одна из комнат превратилась в комнату для учёбы, туда переселилась, наверное, добрая половина научных трудов современности, а ближе к окну разместился большой глобус. Первое время Себастьян был порядком недоволен. «Да соберитесь же, наконец, господин! Такая рассеянность непозволительна, — сердился он, — о чём вы только думаете? Человеком вы и то лучше соображали, сейчас ваша память должна быть подобна нескончаемой библиотеке, так почему я не вижу результата, вы демон или кто?..»
Сиэль хмурился и пытался сосредоточиться, но не мог же он сказать, что совершенно не знает, как теперь себя с ним вести. Оставался ли Себастьян по-прежнему слугой или… Тут он затруднялся подобрать определение. Как любому ребёнку, ему читали в детстве сказки, в которых приключения принца или иного героя порой заканчивались походом под венец, а что было дальше, да и вообще о тонкостях совместной жизни Сиэль и в свои нынешние немалые года не имел понятия. Просто жить с дворецким — это одно, но близкие отношения всё меняли. У Себастьяна оказались свои предпочтения, о которых Сиэль даже не подозревал. Он так привык, что Себастьян всегда подстраивал свой образ жизни под господский, что поначалу всё время пребывал в состоянии удивления.
Когда часы били девять вечера, по существующему уговору слуга оставлял пост, снимал строгий костюм, облачался в домашнюю одежду и начинал вести себя, как хотел. А хотел он и покувыркаться в молниях, и покормить кошек в округе, слетать куда-то по своим делам, полежать с книжкой возле камина или в постели Сиэля, которую выбрал в качестве их совместного ложа, посчитав ненужным заводить общую спальную комнату. К тому же он, оказывается, не имел привычки сообщать о своих намерениях заранее и легко переходил из статуса дворецкого в статус близкого друга, но Сиэлю требовалось время.
Демоны тем и отличаются от людей, что всегда прежде всего думают о своей выгоде, двое же возлюбленных, наоборот, стараются заботиться друг о друге, и теперь этим существам — древнему и юному, было непросто приспособить свою натуру к сложившимся обстоятельствам.
Уступать добровольно было совсем не то, что уступать по долгу службы или ради достижения цели, даже в мелочах. Выяснилось, что Себастьян терпеть не мог, когда во время близости Сиэль прятал непослушную прядь ему за ухо, а Сиэля раздражало, если эта треклятая прядь щекотала лицо, шею или живот. Что Себастьян любит такие вещи, от которых Сиэль, даже будучи демоном, норовил отвертеться. Как дворецкий, он непременно уступил бы, но как любовник, настаивал на своём, нимало не тревожась, как на это смотрит Сиэль. Тот смотрел косо, потому что мог быть кем угодно: цепным псом, подставным артистом бродячего цирка, человеком, демоном, но окончательно перестать быть англичанином из викторианской эпохи и побороть свою скованность ему пока не удалось.
Себастьян усвоил это только когда получил неожиданно крепкий мужской удар в челюсть во время очередной своей прихоти. Он не успел изумиться, как Сиэль холодно сказал, что всю следующую неделю Себастьян проводит ночь в комнате для прислуги, уже давно пустовавшей. И что дважды он, Сиэль, повторять не намерен, и ему плевать, какое сейчас время суток.
С лёгкостью покорявший людей и не только, Себастьян очутился в незавидном положении. В любовных делах он считал себя непревзойдённым мастером и не очень утруждался заботой о чужих ощущениях. Выражаясь языком нового века, Себастьян оказался сродни водителю, который гордится своим многолетним стажем вождения, хотя все годы ездил по одному и тому же проверенному маршруту. До сих пор всё получалось и так с превосходным результатом: те, с кем приходилось спать временами, находились под властью поистине чертовского обаяния, а сам демон человеческую оболочку полагал лишь механизмом, который он освоил в совершенстве. Он тщательно изучил многие любовные техники, что ещё нужно? — так он думал.
Прозрение стало болезненным для его самолюбия. Сиэль и тут показал себя непохожим на всех остальных, заставив Себастьяна пересмотреть свои навыки и достоинства. Подобного унижения тот припомнить не мог, мысль о том, что он не всё делает идеально и где — в постели! оглушила его. Но ненадолго.
Поразмыслив, он решил: раз уж они живут, подобно людям, да и Сиэль является бывшим человеком, возможно, человеческий опыт будет нелишним, если не хватает своего собственного. Так дело дошло до книжек, которые Себастьян тайком стал листать в одной из лондонских библиотек. Придя туда в первый раз, он сделал каменное лицо и попросил пожилую опрятную библиотекаршу выбрать ему книги, посвящённые, как он туманно выразился, отношениям. Конечно, не совсем тем, какие были у него с господином, но сути это не изменит, решил он.
Получив в руки несколько книг, на обложках которых красовались томные парочки, и для облегчения задачи быстро определив Сиэля как лицо женского пола, а себя, разумеется, как джентльмена, Себастьян пролистал их и пришёл к выводу, что, во-первых, нужно чаще дарить подарки и говорить комплименты, во-вторых, всячески избегать конфликтов, и тогда вторая половина согласится на что угодно. Там что-то ещё было про компромиссы, однако он решил, что знает уже достаточно.
Вооружённый всей этой мудростью, он немало стал изумлять Сиэля, чьё утро теперь начиналось с букета цветов прямо в постель. Посыпались комплименты, вроде восхищения глазами, кожей, прочими частями тела, и Себастьян стал подозрительно часто пытаться на руках поднять Сиэля по лестнице, правда, безуспешно: господин выворачивался и раздражённо шипел, наконец, не выдержал и заявил, что коли Себастьяну угодно спятить, пусть делает это без его участия. А если чёртов демон ещё раз позволит себе сказать «котёнок» и будет выражать дурацкий восторг по поводу внешности Сиэля, тот не постесняется кулаками вышибить эту дурь.
— Если ты не забыл, — язвительно закончил он свою речь, — я пока что мужчина, а не твоя содержанка, которую обязательно нужно заливать сладким сиропом, чтобы она молча выполняла все твои желания.
Эти слова, особенно про мужчину, заставили Себастьяна очнуться. Он мысленно проклял авторов, выставивших его полным дураком. Ночью, почтительно наклонившись к самому уху Сиэля, он впервые просто спросил, не будет ли тот против, если они… Добросовестно перечисляя, что именно хотел бы с ним сделать, он с удивлением почувствовал почти мгновенный отклик и получил нетерпеливый согласный кивок, даже не успев закончить просьбу.
Таким образом, жизнь их текла хоть и непросто, обоих это устраивало. Но оставалась странность, на которую Сиэль не обращал внимания, потому что не являлся демоном с рождения. И постепенно Себастьяном овладело беспокойство. Его господин ни разу за всё время не поглотил ни одной души. Если это Себастьян ещё с натяжкой мог списать на незапланированное перерождение, то насчёт себя он осознал, что уже достаточно долгое время не испытывает голода, хуже того — он перестал принюхиваться к чужим душам. С отсутствием желания прикончить мальчишку, который принёс столько хлопот, Себастьян как-то смирился, но вдруг утратить столь важную для демона потребность, как тяга к поглощению человеческих душ, было странно и даже оскорбительно. Если бы лет двести назад он узнал такое про нынешнего себя, то не поверил бы.
Он попытался вспомнить, когда в последний раз питался по-настоящему. Выходило, как раз тогда, когда Сиэль отпустил его, да и то ел без всякого удовольствия. После долгих раздумий и сомнений Себастьян решил навестить Гробовщика, рассудив, что опыт жнеца может пригодиться: Гробовщик был немногим младше самого Себастьяна, кто знает, были ли когда-то подобные случаи на его памяти и к чему они могут привести. К тому же, размышлял демон, чего стесняться сумасшедших? Хуже всё равно не будет.
Гробовщик, подивившись неожиданному гостю, сказал, что рад видеть старых знакомых, пусть уважаемый садится и чувствует себя как дома. Себастьян кратко озвучил цель визита. Хозяин тут же нацепил очки, с важным видом доставая листок бумаги, посоветовал не скрывать ничего, и пока тот хмуро излагал суть проблемы, начал делать себе какие-то пометки.
— Чудненько, — сказал Гробовщик, когда Себастьян закончил. — Приходите через недельку, возможно, я смогу вам как-то прояснить ситуацию. За оплату не беспокойтесь, чувствую, что мы сочтёмся!
Через неделю, когда гость явился вновь, Гробовщик пребывал в отличном настроении. Прежде чем начать разговор по делу, он зачем-то долго выпытывал у посетителя какой-то древний рецепт выпечки хлеба и, посмеиваясь, всё время норовил покрутить пуговицу на пиджаке Себастьяна. Наконец, Гробовщик угомонился.
— Видите ли, господин Михаэлис… Случай у вас и правда запущенный, но жить будете, — он фыркнул. — Еда как источник энергии нужна любому существу, чтобы поддерживать силы и в конечном итоге — жизнь. В этом демоны мало чем отличаются от всех остальных. Разумеется, без еды такой, как вы, не умрёт совсем, но существование будет очень жалким и никчёмным, любой жнец, даже Сатклифф, без косы одной левой уложит. Однако вы с господином не ощущаете ни слабости, ни истощения, а конкретно вы перестали чувствовать и ваш вечный голод. Закрепилось это… ага, примерно после освобождения от контракта. Пользуясь служебным положением и желая искренне вам помочь, я просмотрел ваши плёнки за последнее время, — тут, видя, как Себастьян приподнялся, Гробовщик быстро вскинул руки: — исключительно в научных целях, уверяю вас! Итак, к тому моменту ваши отношения с господином перешли из официальных в эээ… более тесные. И более высокие. Судя по фактам, я бы даже назвал это…
— Я сам знаю, как это называется, — перебил Себастьян, — необязательно произносить это слово, у меня свои представления о нормах приличия.
— Отлично. Значит, вы сами всё понимаете. Источник энергии сменился, только и всего. То, что вы не позволяете назвать, является очень ээ... сильным энергетиком. Сколько дури из-за него творят… — мечтательно протянул Гробовщик. — Извините, отвлёкся. А вот почему источник сменился, а не стал дополнительным — этого я вам сказать не могу, возможно, такая аномалия. Получается, души людей вам пока ни к чему, вы жизненную энергию из другого места берёте, — тут он хихикнул, но взглянув на лицо Себастьяна, сразу посерьёзнел. — Повторяю — пока. Я не могу знать, как долго продлится это явление, надеюсь, что достаточно, Департаменту меньше хлопот будет. Но вы заходите, если что, я на вас отдельную книжку заведу... Та-ак, сейчас найду чистую, где-то она среди историй болезней усопших — небольшое хобби, у меня всё по алфавиту…
— И мы можем не опасаться внезапных мутаций вроде свечения над головой или осветления волос? — тревожно уточнил на всякий случай Себастьян.
— Я б на вашем месте опасался другого, — подмигнул ему Гробовщик. — Современный мир, знаете, революции эти… Сексуальные. Какой только заразы не подхватишь. Особенно весной!
Себастьян понял, ничего полезного сверх того, что уже сказано, он не услышит, и поспешил распрощаться. В ответ за его спиной послышался какой-то сдавленный смех. Выскользнув на улицу, дворецкий остановился и вдруг подумал, а может ли он теперь считаться полноценным представителем своего вида или же радоваться, что одной проблемой меньше?.. И ещё он подумал, что ни у одного демона не было столь странной судьбы и такого удивительного дара суметь превратить проклятие в лекарство от скуки.
Сиэль относительно себя считал точно так же. По возвращении Себастьяна уже ждало одно из первых заданий, какими его хозяин давно собирался разнообразить жизнь своего драгоценного слуги.
— Мне кажется, — сказал ему Сиэль и посмотрел на часы — девяти ещё не было, — тому, что с нами случилось, мы немало обязаны Транси. Ещё помнишь такого? Вижу, что да. Сходи в Департамент и узнай способ вернуть его вместе с этим… Ну ты понял. Уверен, они там должны знать, как это делается. Я не хочу быть неблагодарной скотиной, покуда мы тут отлично проводим время, и всё благодаря желанию этого самозванца. Он всегда был странным, но надо дать и ему шанс, кажется, Транси был сильно привязан к своему слуге.
Во время его речи лицо Себастьяна приобретало пепельный оттенок всё больше и больше.
— Но, господин, — воскликнул он, — зачем ворошить прошлое, когда оно так удачно завершилось! И потом, с такой просьбой меня вышвырнут вон!.. Или что похуже.
— Ничего, ты без мыла способен влезть куда угодно, уж я-то знаю, — перебил господин. — И пока ты не ушёл, сделай мне чай.
Автор: анон-графоман
Бета: Victorialiya
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Себастьян/Сиэль, Гробовщик, упоминаются герои первого и второго сезонов
Категория: слэш
Жанр: повседневность, драма, юмор, флафф, немного стёба
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: У двух существ, вынужденных жить друг с другом на протяжении очень долгого времени, есть два выхода: уподобиться паукам в банке или найти способ существовать вместе.
Примечание: 1. Все персонажи, вовлечённые в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
2. Автор — флаффер и не знает слов ангста.
3. События в фанфике вытекают из событий второго сезона аниме, постканон.
Размещение: Где угодно, ссылку можно прислать по желанию.
-------------------
С тех пор, как Сиэль стал демоном, минула одна зима. Неполные пятнадцать лет — не тот возраст, за который любое существо, будь то человек или демон, приобретёт достаточно жизненной мудрости.
Первое время граф привыкал к своему новому состоянию и ничего не предпринимал, чтобы занять свою жизнь чем-нибудь сверхъестественным. Потом он вспомнил, что замечательные свойства Себастьяна, вроде умения быть в любом деле на коне, должны передаться и ему, как естественная способность каждого демона. И тогда можно будет наконец утереть нос дворецкому, который привык видеть в господине что-то вроде оранжерейной орхидеи. Но иллюзии рассеялись после первой же попытки сделать жаркое на обед, едва Сиэль взялся за дело в отсутствии слуги. Зато он опробовал другие свои новые преимущества: ожоги затянулись на глазах, боль исчезла мгновенно.
Вернувшись, Себастьян потянул носом воздух, поморщился, но ничего не сказал. Теперь он вообще говорил редко, их первый год после того, как Сиэль перестал быть человеком, прошёл в состоянии молчаливой холодной войны. Себастьян если и подавал голос по собственному желанию, то в нём слышался арктический холод, отвечал по большей части односложно и очень неохотно. Ему было невероятно жаль сил, которые он потратил на эту душу и в итоге остался ни с чем. Он не один раз клял про себя Клода, Ханну и Алоиса Транси, желая последнему вариться в самом большом котле самого жаркого места преисподней. И ещё сильнее желая лично помешивать в этом котле воду. Небольшое утешение приносили неудачные попытки Сиэля доказать свою значимость как демона, но ни разу Себастьян не подумал помочь ему советом. Поэтому, когда тот однажды ночью пробрался на крышу дома, чтобы в первый раз взлететь в ночное небо, подобно птице, то вскоре обнаружил себя на влажной земле, по уши в грязи, но совершенно невредимым.
— Пробуете себя в качестве камня? — не выдержал Себастьян, поджидавший в холле. — Я бы посоветовал в следующий раз лететь головой вниз, так интереснее.
Сиэль хмуро зашвырнул ботинок в угол и запахнул разодранное пальто поплотнее.
— В чём тогда смысл перестать быть человеком, если всё, что я получил полезного — способность моей шкуры быть всегда целой, да ещё различать запах всякой дряни, вроде тебя, на несколько миль вокруг, — проворчал он.
В ответ послышался вздох.
— Я надеялся, что мы избежим хотя бы вашего переходного возраста, но даже это вы прихватили с собой. Неужели господин думал, что моя идеальность родилась вместе со мной? Если бы вы изволили осматривать мою комнату не только на наличие спрятанных кошек, вы бы увидели на книжных полках научные труды, последние литературные новинки и многое другое. Я не готовился специально в дворецкие, но никто не стал бы заключать контракт с глупцом и белоручкой.
При последних словах он выразительно посмотрел на хозяина. Сиэль, тяжело взглянув исподлобья, снял второй ботинок.
— Сгинь, — тихо сказал он, и слуга тотчас сгинул.
Говоря о незначительной пользе своего положения, Сиэль слегка лукавил. Он чувствовал теперь многое из того, что скрыто от людей, ощущал, как тайные силы бродят в нём; не находя выхода, энергия переполняла его, но он не знал, как её выпустить на волю и обрести такие же чудесные способности, как у своего дворецкого, стать настоящим демоном — могущественным и ловким. Иногда что-то получалось внезапно и само собой, а потом так же пропадало. Он не мог повторить это по собственному желанию в любой момент и казался самому себе нищим, прикованным в двух шагах от богато накрытого стола и сундуков с золотом.
Как-то вечером, пробуя бегать со скоростью ветра, Сиэль очутился в считанные минуты на порядочное количество миль от дома, но обратно приплелся лишь под утро, волшебная скорость испарилась как раз тогда, когда он задумал вернуться. В другой раз он подумал, что хорошо бы увидеть на своём столе букет чайных роз вместо стоявших в белой вазе хризантем (Сиэль не любил их, и Себастьян отлично знал об этом). Хризантемы заколебались в воздухе, изменяя форму, — и вот, несколько великолепных роз радовали взор ровно пару минут, а потом осыпались трухой. Апофеозом стала попытка Сиэля, убрав на это время Себастьяна из дому с каким-то поручением, мгновенно прочистить дымоход над камином с помощью новых способностей. Когда тот вернулся, Сиэлю понадобилась вся выдержка, чтоб сделать невозмутимое лицо и никак не отреагировать на вопросительный взгляд слуги. Весь вечер он раздражённо слушал из своей комнаты, как дворецкий гремит чем-то внизу и невероятно долго возится с уборкой. Чуткие уши Сиэля с трудом выносили все эти поскрёбывания, шорохи и скрипы.
После этого экспериментировать он предпочитал вне дома.
У Себастьяна появилось много свободного времени, но лучше от этого не стало. Он не имел права далеко отлучаться без разрешения, а просить о чём-либо не позволяла собственная гордость. Большую часть суток он проводил в своей комнате, нередко размышляя о том, есть ли способы обрести свободу и если да, то какие. Выходило, что эти измышления не имели никакого толку: убить хозяина он не мог, сбежать тоже. Это угнетало. И было ещё кое-что, чего он не понимал.
Взгляд его стал задумчиво и подолгу останавливаться на Сиэле. Он поймал себя на мысли о том, что господин всегда что-то скрывает, словно шкатулка с секретом. Во-первых, он по-прежнему каждый вечер укладывался спать. Сон уже не был необходимостью, и Себастьян всё время озадачивался тем, что же тогда хозяин делает ночью, если всё-таки не спит?.. Во-вторых, Сиэль пока ни разу не поглотил ни одной души, всё, что он ел — завтрак, обед и ужин. Это тоже являлось загадкой, так как в обычной пище не было нужды. Но от обязанностей Себастьяна никто не освобождал, поэтому он по-прежнему готовил, а господин по-прежнему ел.
Дворецкий не был уверен, ощущает ли Сиэль голод демона, по лицу хозяина было трудно что-либо прочесть. Себастьян не любил бессмысленные, по его мнению, вещи, а сейчас он даже не мог понять, является склонность господина есть бессмысленной или нет. «Англичане! — презрительно думал он. — Мир перевернётся, но в пять часов им всё равно подавай чай».
Самого Себастьяна подтачивал голод, хотя и не такой сильный, как он мог ожидать. Пока что он не особенно размышлял над этим, главная проблема — что делать дальше — куда больше занимала его...
После первого полёта Сиэля с крыши старший демон поневоле стал с любопытством наблюдать за развитием событий. Своих услуг в качестве наставника он по-прежнему не предлагал. Но мальчишка обладал упорством не меньшим, чем у него самого, и кое-что даже начало получаться: один раз он завис в воздухе на целых две минуты! Себастьяну очень хотелось видеть кровоподтёки и синяки — результаты таких полётов, однако, к его разочарованию, всё затягивалось раньше, чем Сиэль успевал вернуться в дом.
На месте они в то время не сидели, хозяин желал путешествовать; и таких крыш было не две и не три, а гораздо больше. Были даже египетский сфинкс и статуя Свободы, так называемый полёт с последней стал особенно впечатляющим. Желание дворецкого исполнилось с лихвой, одними синяками там не обошлось. Он, вопреки логике, втайне даже понадеялся, что после такого Сиэль не соберёт себя воедино. Надежды не оправдались — шкура демона была крепка и обновлялась исправно. Порой Себастьяну с грустью вспоминался Леватейн. Наверняка меч исчез вместе с Ханной, и об этой потере он сожалел не меньше, чем о своём рабстве.
Однажды усилия графа увенчались успехом: в одну из спокойных летних ночей дворецкий в своей комнате подскочил от оглушительного победного вопля, бросился к окну и увидел, как господин распугивает в воздухе сов над садовыми деревьями. Полёт больше походил на рывки подстреленной вороны и завершился падением в кусты, но в те моменты Себастьян, к своему удивлению, испытал настоящую гордость за Сиэля и чуть не кинулся в сад, потом застыл у порога, одёрнул себя и уже степенно встретил ползущего хозяина на лестнице. Судя по всему, у того случился перелом правой ноги; через пару часов, по предположению Себастьяна, кость должна была срастись.
Лицо слуги ничего не выражало. Сиэль дополз до верхней ступеньки, приостановился и пригладил взлохмаченные волосы.
— Я тебя не звал, — высокомерно бросил он.
Тот, молча улыбаясь, посторонился. Уныние постепенно начало рассеиваться.
В последующие пять лет Себастьян, казалось, понемногу сменил гнев на милость. К нему вернулась старая привычка выражать своё мнение даже тогда, когда хозяину было всё равно, что думает его неугомонный вечный спутник. Сиэль дерзил в ответ, но дворецкий больше не был настроен вести войну, поэтому такие пикировки стали всё больше перерастать в нормальную беседу. Пару раз случались серьёзные ссоры, и однажды они не разговаривали целый месяц, но лёд между ними уже растаял, и жизнь восстановила своё мирное течение.
Через какое-то время скитаться по разным частям света стало скучно, тогда Сиэль велел Себастьяну подыскать уединенное местечко в Англии. Графу не удалось стать космополитом, в отличие от своего дворецкого, он чувствовал, что у него ещё есть дом — место, куда тянет вернуться, где бы он ни был.
Так господин со слугой и встретили двадцатое столетие вместе с его переменами, войнами и открытиями. Себастьян предпочёл фраку дворецкого более современную одежду, белые перчатки исчезли — ему не в первый раз было видеть, как времена стремительно меняются, и не в первый раз он менял свой облик вместе с остальным миром. Для него тот вступил в очередную фазу, и Себастьян с искренним любопытством наблюдал за процессом, он сравнивал, оценивал, анализировал, что-то одобряя, а что-то нет.
Сиэлю приходилось сложнее. То, что было привычным в его человеческой жизни, постепенно становилось другим: люди, города, окружение; он стал чаще сравнивать прошлое с настоящим. Всё это время он не упускал из виду своих старых знакомых и друзей, тайно следя за их жизнью, и когда до него дошла весть о гибели Сомы, юный демон остро почувствовал, что начался процесс, который нельзя остановить, и отныне никогда не будет, как прежде. Агни ненадолго пережил своего хозяина; в пятьдесят от болезни скончался Бард, через несколько лет ушла Мэйлин, потом были Финни, Элизабет, остальные люди, которых он знал когда-то и по-своему любил... Дольше всех прожили Лау Тао и Лан Мао, но вот и они исчезли, а он продолжал существовать таким же, каким остался в день своей человеческой смерти, разве что по годам это был давно уже не мальчик.
Он стремился скрыть свою растерянность за постоянным сидением в библиотеке, вечный бич — скука и тоска, постепенно подбирался всё ближе и ближе. Себастьян видел, как Сиэль вступает на путь, по которому давно шёл он сам, и невольное сострадание змеёй вползало в тёмную демоническую душу. Он долго колебался в своём желании помочь и однажды не выдержал, ловко намекнув, что его прошлое довольно занимательно, уж получше всякой третьесортной беллетристики, которую хозяин зачем-то читает. Тот клюнул на эту уловку, и Себастьян принялся развлекать его рассказами о своей жизни. Сиэль внимательно смотрел на него, ловя каждое слово, — всё это очень понравилось старшему демону, чей возраст оказался таким давним, что граф удивлялся, как тому вообще интересно жить на свете.
— Всякое бывало, — говорил Себастьян, — иную сотню лет я мечтал пролежать, закопавшись в ил, как лягушка зимой, чтоб не видеть и не слышать копошение людей на планете. Я думал, что знаю о них всё — невыразимо скучно! И вкуса никакого.
От внимательного слушателя не ускользнуло это «думал».
— Потом я ответил на ваш зов, — пояснил свою мысль Себастьян. — И моя жизнь… переменилась.
Он замолк. Сиэль тактично не стал спрашивать, в какую сторону она переменилась, он не был уверен, что хочет слышать ответ.
Себастьян, как выяснилось, нередко попадал в истории то сам по себе, то благодаря тем, к кому имел свой интерес. Столетий его было достаточно для рассказов не на один год. Он знал важных персон разных веков, был свидетелем гибели одних государств и рождения других, начала и конца войн, знаменующих переломы в истории; был сам зачинщиком не только чумы в Европе, но и других больших и малых бедствий, доставлявших когда-то множество блюд к его демоническому столу. Перед его глазами вершилось немало значимых событий, которые не были отражены ни в одном учебнике истории и не зафиксированы ни в одном документе; Себастьян и многие другие, как подобные ему, так и иного рода существа, нередко вмешивались в судьбы людей, оставаясь при этом незамеченными для любых летописцев. У Сиэля дух захватило, когда он осознал, какой великолепный источник сведений имеет под боком.
Иногда Сиэль просил сказать лишь начало истории, а потом пытался угадать, как поступил сам Себастьян или же другие участники. Его острый ум требовал применения на практике, да и старшего демона это отчасти тоже развлекало. Сиэль стал с удивлением замечать, что всё больше узнаёт собеседника с разных сторон. Кем для него был раньше Себастьян? Демон, отлично умеет готовить, справляется с самыми сложными заданиями, любит кошек и, не задумываясь, убьёт по приказу хозяина кого угодно… Теперь же перед ним открывалось умное, древнее и чрезвычайно интересное существо, полное загадок, гордое и хитрое, с удивительными приключениями в своей долгой жизни.
Он вдруг понял, какими мимолётными тенями являлись в глазах Себастьяна люди, сыгравшие для самого Сиэля немалую роль в его прежнем существовании. Только спутник Сомы, по мнению господина, значил более, чем другие — однажды дворецкий обронил фразу: «За всю мою жизнь Агни был единственным, кто научил меня...». Развивать мысль он не стал, и Сиэль потом часто вспоминал эти слова, размышляя, что же имелось в виду.
Что касается морального облика Себастьяна, который, как и положено демону, оставлял желать лучшего, — здесь особо удивляться не приходилось, да и они с хозяином были под стать друг другу. Раньше господин отказывался это признать, считая себя благороднее и честнее, даже в качестве демона, и только годы невольных размышлений о своей жизни постепенно показали всё заблуждение.
Но некое благородство было свойственно и дворецкому, хотя из-за огромной доли лукавства, самолюбия и привычки любым способом утаить всю правду, разглядеть его мог не всякий, «да» и «нет» в устах демона приобретали множество оттенков. Своему господину он служил как мог верно и не заглядывался на другие души. Такую преданность Сиэль оценил по достоинству, лишь пообщавшись с другими демонами, с тех пор в его сердце продолжала теплиться жалость к несчастному Транси, которого предал собственный слуга. Граф Фантомхайв ничего не знал о последней битве двух дворецких, не знал и о предсмертных словах Клода, он считал Фаустуса исключительной сволочью, Ханну — бессовестной интриганкой, близнецы представлялись ему на редкость ко всему равнодушными, а Себастьян был исключением из правил.
Чем яснее Сиэль видел, каков на самом деле его слуга, тем больше отступали назад сомнения и недоверие. Настоящий Себастьян был созвучен ему самому, постепенно переставал казаться отстранённым и далёким. Времени у них имелось в избытке и, забыв каждый о своём положении, они всё чаще проводили дни в совместных попытках развлечь себя.
Благодаря таланту Себастьяна как рассказчика Сиэль даже изволил весело расхохотаться, чего с ним не случалось ещё ни разу с тех пор, как они встретились. Дворецкому давно как-то приходила мысль, уж не продал ли мальчишка свой смех заодно с душой… И вот сейчас он почувствовал, что готов говорить неделю подряд, только бы снова увидеть, как хозяин заразительно смеётся, хватая его за рукав и запрокинув голову. Смех разносился по комнате, выплёскивался в коридор, отражался от стен, от окон, изгоняя так долго обитавшие тут мрак и тишину. Старый дом будто ожил, Себастьян и сам тогда невольно улыбнулся в ответ, блеснув при этом небольшими аккуратными клыками.
Как-то раз в саду, где они болтали, сидя на скамейке, Сиэль в приступе веселья невольно уткнулся лбом прямо в грудь своего дворецкого, а тот взял и погладил темноволосую макушку. Его жест заставил Сиэля тут же отстраниться и замолчать… Позже он старался сидеть подальше, да и смеяться предпочитал реже. Но то, что происходило между ними, никуда не исчезло. Погладив однажды, Себастьян ощутил потребность повторить это ещё раз. И ещё. Терять было нечего, а подобные вещи доставляли редкое в его нынешней жизни удовольствие, и он спешил это получить. Себастьяну явно надоело каждый раз одёргивать себя, и в один из дней, рассказывая что-то господину, он вдруг сказал:
— Садитесь ко мне, так будет удобнее для нас обоих.
Поколебавшись, хозяин начал было придвигать свой стул с прямой спинкой, но Себастьян остановил его, жестом заставил подойти и усадил рядом с собой в широкое кресло, приобняв одной рукой. И продолжил речь. Тот сидел напряжённый, как струна, затем постепенно такое положение стало казаться Сиэлю естественным.
Они не делали ничего предосудительного, Себастьян когда-то даже носил его на руках, в конце концов, он до сих пор помогал мыться и одеваться, почему бы им не сидеть вот так?
Очнулся Сиэль, когда уже было поздно: в какой момент их лица слишком близко очутились друг к другу — он точно не уловил, но отчётливо запомнил, как разглядел в мельчайших подробностях чёрные зрачки Себастьяна и мелкие морщинки в уголках лучистых глаз. Тот потом никак не объяснил своё поведение, он держал себя так, словно ничего особенного не случилось, и это в порядке вещей — они с господином крепко обнимаются, будто друзья после долгой разлуки. Только вот поцелуй явно не имел с дружеским ничего общего.
Сиэль даже не сразу осознал, что происходит. Он слышал про всякие пороки, не первый день жил на свете и до сих пор считал себя выше подобных вещей. Когда неожиданно пришло понимание, почему Себастьян интересует его намного больше, чем должен интересовать даже друг, а не то что слуга, он подумал — это от долгого одиночества, они всегда держались подальше от остального мира. Загнав опасные мысли внутрь, он повесил на них большой амбарный замок, который висел целых полгода. Пока однажды вечером, поднимаясь по крутой лестнице в спальню, Сиэль случайно не оступился. Это бывало и раньше: в прежних случаях дворецкий просто стоял и безучастно смотрел, как хозяин, не проронив ни слова, поднимается, поправляет одежду, а потом так же молча следовал за ним дальше. Сейчас, впервые с тех пор, как Сиэль стал демоном, Себастьян кинулся на помощь, и амбарный замок тотчас рассыпался в пыль...
Новый поворот в их жизни господин, по обыкновению, сделал одной фразой.
Взаимное притяжение, возникшее ещё в давние дни и прервавшееся после известных событий в поместье Транси, появилось снова, но теперь оно не просто возникло, а стремительно нарастало — это чувствовали оба. Что-то должно было случиться, и оно случилось: в заброшенном охотничьем домике, который они порой навещали, отправляясь в долгие прогулки по лесу. Сиэль знал, что его слуга откровенно скучает в таких бесцельных молчаливых походах, и обычно не мог отказать себе в удовольствии продлить их подольше.
В этот раз Себастьян сам предложил пройтись, господин по старой привычке даже не подал виду, что удивлён. Он лишь молча кивнул. Себастьян взял с собой большую корзину для пикника, Сиэль удивился ещё сильней — они никогда не устраивали пикников. И опять он не стал задавать никаких вопросов. Они долго шли, пока, наконец, вдали не показался старый дом, окруженный деревьями.
Сиэль стоял у порога, вдыхая стылый осенний воздух, пока Себастьян молча разжигал камин. Он не подвинул к нему два кресла, как делал это раньше, а вытащил из корзины пару пледов, постелил их перед огнём… Господин наблюдал, до сих пор не проронив ни слова, пока тот не покончил со всеми приготовлениями и не поднялся с колен.
— На что это похоже? — вдруг спросил Сиэль.
Себастьян будто ждал вопроса.
— У нас это будет похоже на танец, — уверенно ответил он.
Вспомнив их первый урок танцев, Сиэль едва не фыркнул, но вовремя понял, что его спутник находится сейчас в редчайшем настроении, какое у него бывало лишь при общении с кошками. Он подумал, что сегодня узнает ещё одного Себастьяна, пока неизвестного, а потому немного пугающего и таинственного. В воцарившейся тишине оба смотрели друг на друга чуть настороженно, словно виделись впервые, пока расстояние между ними не сократилось до нуля. Сиэль и раньше чуял особый запах Себастьяна, научился распознавать его среди прочих, втайне ему нравилось, как пахнут его кожа, волосы, дыхание, и сейчас, когда они касались один другого, эти ароматы усилились и словно окутали облаком. У него даже невольно мелькнула мысль, почему это Уильям Т. Спирс так нелестно отзывался о запахе демонов?..
Наконец, рубашки уже были расстёгнуты, галстуки лежали на полу, и этот новый Себастьян становился с каждым движением всё ближе. Но тут в душе графа подняла голову гордость. Он чуть отстранился, посмотрел прямо в горящие глаза и сказал, что освобождает дворецкого от бессрочного контракта. Спать со слугой ему внезапно показалось совершенно недопустимым. В ту минуту он был доволен собой, считая, что обретёт таким образом безграничное уважение и вместо вечного раба получит спутника, который останется с ним уже по своей собственной воле и равный ему.
Но Себастьян отшатнулся. Руки его разжались, он переменился в лице: в глазах полыхнула какая-то дикая радость, и в ту же минуту демона как ветром сдуло. По комнате пролетел ледяной порыв, дверь со скрипом закачалась на петлях, а огонь в камине отчаянно заметался. Сиэль так и остался стоять в распахнутой рубашке, оцепенев и не в силах сказать ни слова…
* * *
Прошёл день, затем ещё один. Даже годы спустя Сиэль неохотно вспоминал подробности этой поры: утром он уходил в лес, а под вечер снова возвращался туда, где оставил его Себастьян — весь в грязи, бледный, с налипшей к коленям и подошвам сапог землёй пополам с засохшей травой, хвоей и опавшими листьями.
К вечеру второго дня он уселся в темноте за стол и, не мигая, стал глядеть в одну точку. Можно было прожить без пищи, без воды, холод и сырость не угрожали опасностью заболеть, он не нуждался ни в чём — так ему казалось раньше. Теперь же выяснилось, что нуждался. Но что он мог сделать?..
Когда он уже собрался направиться в своё отныне пустое и одинокое жилище, Себастьян неожиданно возник на пороге: мрачный, тёмный, словно закутанный в морозную ночь; в руках его был небольшой свёрток.
— Чёрт с тобой, — сказал он кратко.
Сиэль поднял на него сухие глаза и в грубых выражениях велел убираться. Силуэт в дверном проёме не шелохнулся.
— Здесь чистая одежда. Переоденься, — чёрная рука в перчатке кинула свёрток на стол.
Тот проскользил по поверхности и мягко ткнулся Сиэлю в руку.
— С чего вдруг ты передумал?
Себастьян заговорил не сразу. Ответ являлся слишком очевидным, и демон думал, как бы высказать его в наиболее обтекаемой форме.
— С того же, с чего и ты хранишь единственную фотографию, где я стою рядом с тобой, — наконец сказал он, чувствуя себя при этом героем какой-то идиотской мелодрамы.
— Постоянно забываю её выкинуть, — проворчал тот.
На это ничего не последовало. Сиэль отметил его упорное «ты» и некоторое время обдумывал случившееся, попутно размышляя о том, как Себастьян узнал, что старый снимок ещё цел, он-то думал, что спрятал фотографию достаточно надёжно.
— Мне плевать, есть контракт или нет. Но я вижу, ты успел обзавестись привычкой прислуживать, — ухмыльнулся граф. — Стоит подумать, принимать ли тебя обратно... И если я решу в твою пользу, будь добр слушать приказы и обращаться ко мне соответственно!
— Для свободного демона не лучшие условия, — с издёвкой заметил Себастьян.
Сиэль уже подавил волнение и привёл в порядок свои чувства (всё-таки не в первый раз его оставляли с намерением уйти насовсем), и сейчас пообещал себе, что отныне долго не даст этому чёрту спокойной жизни.
— Свободным ты будешь за дверью, а здесь, передо мной, ты тот, кем и был два дня назад, — отчеканил он.
При этих словах в лице Себастьяна что-то дрогнуло. Он подошёл ближе и, чуть помедлив, поклонился так низко, чтобы не было видно, как он смеётся.
Всё произошедшее, разумеется, не означало, что Себастьян собирался пустить события по воле волн. Новая игра ему нравилась, к тому же теперь он имел право требовать — и потребовал, заявив, что времена нынче таковы: все работники или слуги имеют выходные дни, а также законные свободные часы от работы. Сиэль поднял бровь и ответил, мол, да, где-то он читал подобное, но какое это имеет отношение к ним? В таком случае, отметил Себастьян, господин прекрасно может сам за собой убирать, наколдовывать себе новую одежду или вообще носиться сгустком атомов в вольном эфире и ни в чем не нуждаться.
После продолжительного спора обе стороны пришли к соглашению: Себастьян исполняет обязанности дворецкого до девяти часов вечера, а до утра волен делать то, что пожелает.
— До четырёх утра, — уточнил Сиэль.
— Семи, — не согласился Себастьян.
— Пяти.
— Полседьмого, господин, и это моё последнее слово.
— Хорошо, пусть будет шесть. Не забывай, кто пришёл первым. Поэтому последнее слово за мной.
И Себастьян, не произнеся ничего в ответ, опять очень низко поклонился.
Позже дворецкий в минуту откровенности объяснил, почему исчез, едва Сиэль разорвал контракт. Он так долго мечтал о свободе, что даже искренне привязавшись к господину, не мог до конца смириться со своим рабством у того, чью душу когда-то считал своей собственностью.
Итак, едва путы спали, Себастьян поспешил скорей ретироваться, не думая ни о чём. Словно чёрт, внезапно вырвавшийся из рук экзорциста, он в тот же миг унёсся прочь, взлетел ввысь и радостно помчался вместе с ветром куда глаза глядят. Полёт длился долго, демон кувыркался в пронизывающих потоках воздуха, разрезал острым крылом облака, его победный клич слышали даже в аду, он не менее двух раз обогнул земной шар и облетел весь Млечный Путь, прежде чем решил спуститься.
А спустившись, захотел зажить прежней вольной жизнью. Но почему-то удовольствия не испытал. Добыв пару душ по инерции, Себастьян не ощутил ничего особенного. Ему не хотелось ни напускать болезни на людей, как прежде, ни скитаться по милым сердцу пустыням и горам преисподней, о новом же контракте на новую душу он и думать не желал. Вместо этого в голову лезли посторонние мысли, что сутки с лишним не менялось постельное бельё, на кухне — неприбранная посуда, а его самого ждёт господин.
Демон ещё какое-то время промучился, размышляя, к какой жизни его влечёт больше: той, которую он оставил, или же нынешней. Ему казалось странным уже то, что он вообще об этом думает. Он должен быть счастлив, его унизительное положение окончено, цепи разорваны! «Да, — решил Себастьян, — я должен быть счастлив, наконец-то я обрёл свободу». И через день полетел в обратном направлении.
О том, что он, превратившись в бесплотную тень, не без тайного злорадства позволил себе понаблюдать, как Сиэль с потерянным видом бредёт по лесу, Себастьян благоразумно умолчал. В какой-то момент ему даже захотелось показаться из-за деревьев, потом он передумал и совершенно вовремя: его гордый бывший хозяин вдруг беззвучно заплакал, утирая грязными руками слёзы со щёк. Это было зрелище, на которое Себастьян и не надеялся (позже, когда в мире появились маленькие фотокамеры, демон очень жалел, что одной из них не было тогда в его руках). Ещё несколько лет назад он бы окатил господина презрением за подобную слабость, теперь же его демоническая душа почувствовала глубокое удовлетворение. Но и Сиэль никогда не упоминал о мелькавшей среди деревьев тени, заметной только нечеловеческому глазу, он живо приметил её и в то же мгновение понял, как следует поступить, ибо другого шанса могло и не представиться… Так что Себастьян подлетал к охотничьему домику будучи уверенным, что сделал правильный выбор и вернулся в подходящий момент.
То, что так и не свершилось между ними, произошло позже, однажды вечером на исходе зимы: Сиэль наблюдал, как Себастьян стоит у окна, сквозь морозные узоры всматриваясь в февральскую синеву. Почувствовав пристальное внимание хозяина, он обернулся, и в этот момент собственные выдержка, гордость и холодность показались Сиэлю такими ненужными, что он подошёл и прислонился головой к его плечу. Тот не стал изображать недоумение или открыто торжествовать. Он прижал его к себе, и едва заметное отчуждение, которое ещё оставалось у обоих, испарилось окончательно...
Ночью Сиэль, задумчиво приглаживая растрепавшиеся волосы Себастьяна, спросил:
— Ты когда-нибудь спишь?
— Так, как люди — нет.
— Я помню, как это делать. Закрой глаза и долго думай о чем-нибудь по-настоящему приятном. И не шевелись, лежи тихо.
Взгляд тёмных глаз медленно скользнул по нему, потом они закрылись, и Сиэль подумал, что раньше никогда не встречал такого бледного и прекрасного лица. Невольно в его голове пронеслась вся их история, с момента встречи и до нынешнего вечера. «Как много с тех пор изменилось, — размышлял он, — словно это и не с нами было. Помнится, однажды я чуть не выстрелил в него из пистолета, когда он полез меня утром будить, даже когда-то считал тварью, не имеющей ничего общего со мной. Потом Себастьян казался мне таким похожим на отца, я верил ему во всём и как же был жестоко разочарован!.. А сегодня он лежит в моей постели с моего же согласия. Когда наступил момент, в который тварь стала самым близким, что у меня есть? Характер-то не изменился ни на йоту, как был занозой в заднице, так и остался». С этими мыслями он постепенно начал засыпать. Сон давался теперь нелегко, и Сиэль берёг эту оставшуюся от прежней жизни способность, как что-то очень дорогое.
Рано утром он испытал новое чувство, впервые проснувшись обнажённым и не один: Себастьян ровным дыханием согревал его затылок. Стараясь не шевелиться, Сиэль вновь закрыл глаза, а когда опять открыл, за окном уже светало. Часы показывали начало девятого, дворецкий стоял возле постели одетый, причёсанный и торжественно держал в руках поднос с дымящейся чашкой.
Пока Сиэль раздумывал, что сказать в этом случае и надо ли вообще, тот аккуратно поставил поднос на постель, склонился и поцеловал его руку. Такой почтительности Сиэль не помнил со времён, когда ещё был человеком.
— Не будь идиотом, я тебе не барышня, — только и буркнул он.
— И мне известно об этом лучше, чем кому-либо.
Сиэль поднял строгий взгляд — не смеётся ли? Но на лице собеседника не было и тени усмешки; подождав, пока чашка не опустеет, он объявил, что занятия начнутся через час.
— Какие ещё занятия?..
— Пора возобновить ваше образование, как культурное, так и физическое. Вы слишком отстаёте от века, это стыдно и недостойно приличного демона.
* * *
И занятия возобновились. Одна из комнат превратилась в комнату для учёбы, туда переселилась, наверное, добрая половина научных трудов современности, а ближе к окну разместился большой глобус. Первое время Себастьян был порядком недоволен. «Да соберитесь же, наконец, господин! Такая рассеянность непозволительна, — сердился он, — о чём вы только думаете? Человеком вы и то лучше соображали, сейчас ваша память должна быть подобна нескончаемой библиотеке, так почему я не вижу результата, вы демон или кто?..»
Сиэль хмурился и пытался сосредоточиться, но не мог же он сказать, что совершенно не знает, как теперь себя с ним вести. Оставался ли Себастьян по-прежнему слугой или… Тут он затруднялся подобрать определение. Как любому ребёнку, ему читали в детстве сказки, в которых приключения принца или иного героя порой заканчивались походом под венец, а что было дальше, да и вообще о тонкостях совместной жизни Сиэль и в свои нынешние немалые года не имел понятия. Просто жить с дворецким — это одно, но близкие отношения всё меняли. У Себастьяна оказались свои предпочтения, о которых Сиэль даже не подозревал. Он так привык, что Себастьян всегда подстраивал свой образ жизни под господский, что поначалу всё время пребывал в состоянии удивления.
Когда часы били девять вечера, по существующему уговору слуга оставлял пост, снимал строгий костюм, облачался в домашнюю одежду и начинал вести себя, как хотел. А хотел он и покувыркаться в молниях, и покормить кошек в округе, слетать куда-то по своим делам, полежать с книжкой возле камина или в постели Сиэля, которую выбрал в качестве их совместного ложа, посчитав ненужным заводить общую спальную комнату. К тому же он, оказывается, не имел привычки сообщать о своих намерениях заранее и легко переходил из статуса дворецкого в статус близкого друга, но Сиэлю требовалось время.
Демоны тем и отличаются от людей, что всегда прежде всего думают о своей выгоде, двое же возлюбленных, наоборот, стараются заботиться друг о друге, и теперь этим существам — древнему и юному, было непросто приспособить свою натуру к сложившимся обстоятельствам.
Уступать добровольно было совсем не то, что уступать по долгу службы или ради достижения цели, даже в мелочах. Выяснилось, что Себастьян терпеть не мог, когда во время близости Сиэль прятал непослушную прядь ему за ухо, а Сиэля раздражало, если эта треклятая прядь щекотала лицо, шею или живот. Что Себастьян любит такие вещи, от которых Сиэль, даже будучи демоном, норовил отвертеться. Как дворецкий, он непременно уступил бы, но как любовник, настаивал на своём, нимало не тревожась, как на это смотрит Сиэль. Тот смотрел косо, потому что мог быть кем угодно: цепным псом, подставным артистом бродячего цирка, человеком, демоном, но окончательно перестать быть англичанином из викторианской эпохи и побороть свою скованность ему пока не удалось.
Себастьян усвоил это только когда получил неожиданно крепкий мужской удар в челюсть во время очередной своей прихоти. Он не успел изумиться, как Сиэль холодно сказал, что всю следующую неделю Себастьян проводит ночь в комнате для прислуги, уже давно пустовавшей. И что дважды он, Сиэль, повторять не намерен, и ему плевать, какое сейчас время суток.
С лёгкостью покорявший людей и не только, Себастьян очутился в незавидном положении. В любовных делах он считал себя непревзойдённым мастером и не очень утруждался заботой о чужих ощущениях. Выражаясь языком нового века, Себастьян оказался сродни водителю, который гордится своим многолетним стажем вождения, хотя все годы ездил по одному и тому же проверенному маршруту. До сих пор всё получалось и так с превосходным результатом: те, с кем приходилось спать временами, находились под властью поистине чертовского обаяния, а сам демон человеческую оболочку полагал лишь механизмом, который он освоил в совершенстве. Он тщательно изучил многие любовные техники, что ещё нужно? — так он думал.
Прозрение стало болезненным для его самолюбия. Сиэль и тут показал себя непохожим на всех остальных, заставив Себастьяна пересмотреть свои навыки и достоинства. Подобного унижения тот припомнить не мог, мысль о том, что он не всё делает идеально и где — в постели! оглушила его. Но ненадолго.
Поразмыслив, он решил: раз уж они живут, подобно людям, да и Сиэль является бывшим человеком, возможно, человеческий опыт будет нелишним, если не хватает своего собственного. Так дело дошло до книжек, которые Себастьян тайком стал листать в одной из лондонских библиотек. Придя туда в первый раз, он сделал каменное лицо и попросил пожилую опрятную библиотекаршу выбрать ему книги, посвящённые, как он туманно выразился, отношениям. Конечно, не совсем тем, какие были у него с господином, но сути это не изменит, решил он.
Получив в руки несколько книг, на обложках которых красовались томные парочки, и для облегчения задачи быстро определив Сиэля как лицо женского пола, а себя, разумеется, как джентльмена, Себастьян пролистал их и пришёл к выводу, что, во-первых, нужно чаще дарить подарки и говорить комплименты, во-вторых, всячески избегать конфликтов, и тогда вторая половина согласится на что угодно. Там что-то ещё было про компромиссы, однако он решил, что знает уже достаточно.
Вооружённый всей этой мудростью, он немало стал изумлять Сиэля, чьё утро теперь начиналось с букета цветов прямо в постель. Посыпались комплименты, вроде восхищения глазами, кожей, прочими частями тела, и Себастьян стал подозрительно часто пытаться на руках поднять Сиэля по лестнице, правда, безуспешно: господин выворачивался и раздражённо шипел, наконец, не выдержал и заявил, что коли Себастьяну угодно спятить, пусть делает это без его участия. А если чёртов демон ещё раз позволит себе сказать «котёнок» и будет выражать дурацкий восторг по поводу внешности Сиэля, тот не постесняется кулаками вышибить эту дурь.
— Если ты не забыл, — язвительно закончил он свою речь, — я пока что мужчина, а не твоя содержанка, которую обязательно нужно заливать сладким сиропом, чтобы она молча выполняла все твои желания.
Эти слова, особенно про мужчину, заставили Себастьяна очнуться. Он мысленно проклял авторов, выставивших его полным дураком. Ночью, почтительно наклонившись к самому уху Сиэля, он впервые просто спросил, не будет ли тот против, если они… Добросовестно перечисляя, что именно хотел бы с ним сделать, он с удивлением почувствовал почти мгновенный отклик и получил нетерпеливый согласный кивок, даже не успев закончить просьбу.
Таким образом, жизнь их текла хоть и непросто, обоих это устраивало. Но оставалась странность, на которую Сиэль не обращал внимания, потому что не являлся демоном с рождения. И постепенно Себастьяном овладело беспокойство. Его господин ни разу за всё время не поглотил ни одной души. Если это Себастьян ещё с натяжкой мог списать на незапланированное перерождение, то насчёт себя он осознал, что уже достаточно долгое время не испытывает голода, хуже того — он перестал принюхиваться к чужим душам. С отсутствием желания прикончить мальчишку, который принёс столько хлопот, Себастьян как-то смирился, но вдруг утратить столь важную для демона потребность, как тяга к поглощению человеческих душ, было странно и даже оскорбительно. Если бы лет двести назад он узнал такое про нынешнего себя, то не поверил бы.
Он попытался вспомнить, когда в последний раз питался по-настоящему. Выходило, как раз тогда, когда Сиэль отпустил его, да и то ел без всякого удовольствия. После долгих раздумий и сомнений Себастьян решил навестить Гробовщика, рассудив, что опыт жнеца может пригодиться: Гробовщик был немногим младше самого Себастьяна, кто знает, были ли когда-то подобные случаи на его памяти и к чему они могут привести. К тому же, размышлял демон, чего стесняться сумасшедших? Хуже всё равно не будет.
Гробовщик, подивившись неожиданному гостю, сказал, что рад видеть старых знакомых, пусть уважаемый садится и чувствует себя как дома. Себастьян кратко озвучил цель визита. Хозяин тут же нацепил очки, с важным видом доставая листок бумаги, посоветовал не скрывать ничего, и пока тот хмуро излагал суть проблемы, начал делать себе какие-то пометки.
— Чудненько, — сказал Гробовщик, когда Себастьян закончил. — Приходите через недельку, возможно, я смогу вам как-то прояснить ситуацию. За оплату не беспокойтесь, чувствую, что мы сочтёмся!
Через неделю, когда гость явился вновь, Гробовщик пребывал в отличном настроении. Прежде чем начать разговор по делу, он зачем-то долго выпытывал у посетителя какой-то древний рецепт выпечки хлеба и, посмеиваясь, всё время норовил покрутить пуговицу на пиджаке Себастьяна. Наконец, Гробовщик угомонился.
— Видите ли, господин Михаэлис… Случай у вас и правда запущенный, но жить будете, — он фыркнул. — Еда как источник энергии нужна любому существу, чтобы поддерживать силы и в конечном итоге — жизнь. В этом демоны мало чем отличаются от всех остальных. Разумеется, без еды такой, как вы, не умрёт совсем, но существование будет очень жалким и никчёмным, любой жнец, даже Сатклифф, без косы одной левой уложит. Однако вы с господином не ощущаете ни слабости, ни истощения, а конкретно вы перестали чувствовать и ваш вечный голод. Закрепилось это… ага, примерно после освобождения от контракта. Пользуясь служебным положением и желая искренне вам помочь, я просмотрел ваши плёнки за последнее время, — тут, видя, как Себастьян приподнялся, Гробовщик быстро вскинул руки: — исключительно в научных целях, уверяю вас! Итак, к тому моменту ваши отношения с господином перешли из официальных в эээ… более тесные. И более высокие. Судя по фактам, я бы даже назвал это…
— Я сам знаю, как это называется, — перебил Себастьян, — необязательно произносить это слово, у меня свои представления о нормах приличия.
— Отлично. Значит, вы сами всё понимаете. Источник энергии сменился, только и всего. То, что вы не позволяете назвать, является очень ээ... сильным энергетиком. Сколько дури из-за него творят… — мечтательно протянул Гробовщик. — Извините, отвлёкся. А вот почему источник сменился, а не стал дополнительным — этого я вам сказать не могу, возможно, такая аномалия. Получается, души людей вам пока ни к чему, вы жизненную энергию из другого места берёте, — тут он хихикнул, но взглянув на лицо Себастьяна, сразу посерьёзнел. — Повторяю — пока. Я не могу знать, как долго продлится это явление, надеюсь, что достаточно, Департаменту меньше хлопот будет. Но вы заходите, если что, я на вас отдельную книжку заведу... Та-ак, сейчас найду чистую, где-то она среди историй болезней усопших — небольшое хобби, у меня всё по алфавиту…
— И мы можем не опасаться внезапных мутаций вроде свечения над головой или осветления волос? — тревожно уточнил на всякий случай Себастьян.
— Я б на вашем месте опасался другого, — подмигнул ему Гробовщик. — Современный мир, знаете, революции эти… Сексуальные. Какой только заразы не подхватишь. Особенно весной!
Себастьян понял, ничего полезного сверх того, что уже сказано, он не услышит, и поспешил распрощаться. В ответ за его спиной послышался какой-то сдавленный смех. Выскользнув на улицу, дворецкий остановился и вдруг подумал, а может ли он теперь считаться полноценным представителем своего вида или же радоваться, что одной проблемой меньше?.. И ещё он подумал, что ни у одного демона не было столь странной судьбы и такого удивительного дара суметь превратить проклятие в лекарство от скуки.
Сиэль относительно себя считал точно так же. По возвращении Себастьяна уже ждало одно из первых заданий, какими его хозяин давно собирался разнообразить жизнь своего драгоценного слуги.
— Мне кажется, — сказал ему Сиэль и посмотрел на часы — девяти ещё не было, — тому, что с нами случилось, мы немало обязаны Транси. Ещё помнишь такого? Вижу, что да. Сходи в Департамент и узнай способ вернуть его вместе с этим… Ну ты понял. Уверен, они там должны знать, как это делается. Я не хочу быть неблагодарной скотиной, покуда мы тут отлично проводим время, и всё благодаря желанию этого самозванца. Он всегда был странным, но надо дать и ему шанс, кажется, Транси был сильно привязан к своему слуге.
Во время его речи лицо Себастьяна приобретало пепельный оттенок всё больше и больше.
— Но, господин, — воскликнул он, — зачем ворошить прошлое, когда оно так удачно завершилось! И потом, с такой просьбой меня вышвырнут вон!.. Или что похуже.
— Ничего, ты без мыла способен влезть куда угодно, уж я-то знаю, — перебил господин. — И пока ты не ушёл, сделай мне чай.
вторник, 30 июля 2013
копия на фикбуке:
ficbook.net/readfic/599974
Бета: любимая и уважаемая
Фэндом: Majin Tantei Nougami Neuro
Персонажи: Нейро/Яко, Годай, Акане, упоминается Канаэ, ОМП, ОЖП
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, ОМП, ОЖП
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Постель - не повод почивать на достигнутом, автор накатала фанфег о том, как переносят демоны любовный приступ, особенно такие, как Нейро )
Публикация на других ресурсах:
Где угодно, ссылку можно прислать по желанию.
Примечания автора:
Логическое продолжение первого фанфика, теперь взглянем на ситуацию с демонической стороны.
На автора сильно повлиял демон Данилов, персонаж еще советского классика Владимира Орлова, не в последнюю очередь благодаря его трилогии автора вообще торкнуло настрочить по фэндому Нейро.
А еще написано в том числе по той же причине, что и первый фанфик.
Автор выражает благодарность бете, второе окончание написано с ее подачи, сам графоман поленился и влепил довольно скучное завершение, но автора справедливо пнули, и он забегал )
---------------
читать дальше
ficbook.net/readfic/599974
Бета: любимая и уважаемая
Фэндом: Majin Tantei Nougami Neuro
Персонажи: Нейро/Яко, Годай, Акане, упоминается Канаэ, ОМП, ОЖП
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, ОМП, ОЖП
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Постель - не повод почивать на достигнутом, автор накатала фанфег о том, как переносят демоны любовный приступ, особенно такие, как Нейро )
Публикация на других ресурсах:
Где угодно, ссылку можно прислать по желанию.
Примечания автора:
Логическое продолжение первого фанфика, теперь взглянем на ситуацию с демонической стороны.
На автора сильно повлиял демон Данилов, персонаж еще советского классика Владимира Орлова, не в последнюю очередь благодаря его трилогии автора вообще торкнуло настрочить по фэндому Нейро.
А еще написано в том числе по той же причине, что и первый фанфик.
Автор выражает благодарность бете, второе окончание написано с ее подачи, сам графоман поленился и влепил довольно скучное завершение, но автора справедливо пнули, и он забегал )
---------------
читать дальше
копия на фикбуке:
ficbook.net/readfic/526537
Бета: любимая и уважаемая
Фэндом: Majin Tantei Nougami Neuro
Персонажи: Нейро/Яко, Канаэ, Годай
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Слово, как известно, не воробей, а два девственника не только себе, но и другим покоя не дают )
Однажды Канаэ заставила Яко призадуматься, и вот что из этого вышло.
Публикация на других ресурсах:
где угодно, ссылку можно прислать по желанию
Примечания автора:
Автор хотела спарить этих двух с максимальным комфортом и без лишних потерь и членовредительства.
Написано еще по тихой грусти, ибо автор не нашла фанфика на схожую тематику.
----------------
читать дальше
ficbook.net/readfic/526537
Бета: любимая и уважаемая
Фэндом: Majin Tantei Nougami Neuro
Персонажи: Нейро/Яко, Канаэ, Годай
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Слово, как известно, не воробей, а два девственника не только себе, но и другим покоя не дают )
Однажды Канаэ заставила Яко призадуматься, и вот что из этого вышло.
Публикация на других ресурсах:
где угодно, ссылку можно прислать по желанию
Примечания автора:
Автор хотела спарить этих двух с максимальным комфортом и без лишних потерь и членовредительства.
Написано еще по тихой грусти, ибо автор не нашла фанфика на схожую тематику.
----------------
читать дальше